Лине казалось, что она без сознания. И одновременно с этим, она все время слышала голоса, обрывки фраз или их целиком. Кто-то что-то говорил, но ей ли? Этого она не понимала, как и ответить не могла. Она чувствовала боль, как ей что-то колют, и снова, и снова. Ее это утомляло, но даже пошевелиться, чтобы помешать, она не могла. Тело налилось свинцовой тяжестью, словно стало чужим — реагирующим на боль, но не сопротивляющимся. В голове безостановочно гудело. Запах медикаментов сводил с ума, как и все эти разговоры…

Как давно поднялась температура?

— Часа два назад. Мы ее сбили, но совсем чуть-чуть, а потом… потом она перестала отвечать на вопросы, смотрит, словно не видит меня… — горестный всхлип. — Что с ней? Что с моей доченькой? — снова всхлип.

— Похоже на вирус, по всем симптомам… Но нужно провести обследование, чтобы исключить инфекцию…

Мама говорит с врачом? Значит, она в больнице? Вот почему так неприятно пахнет, ужасающе неприятно! Зачем они отвезли ее в больницу, когда можно прекрасно лечиться дома? И чего это мама говорит какие-то глупости, да еще и плачет?.. Обо всем этом Лине хотелось спросить самой, но сил заговорить, открыть глаза или хотя бы пошевелиться, не было.

— Почему она такая?!

— Молодой человек, покиньте палату! Это же реанимация, сюда нельзя!..

— Я спрашиваю, почему она без сознания?! И где врач?!

Люк? А он-то как тут оказался? Ах да, наверное, мама сообщила или Катя… И она не без сознания, о чем это он? Она все прекрасно слышит, разве что ответить не может из-за сильной слабости. Будь она неладна, эта слабость. Да и болезнь!.. Угораздило же свалиться именно тогда, когда хотела отдохнуть в родных пенатах!

Температуру сбили, но в сознание она не приходит…

Кто-то поднимает ей веки, ощупывает тело. Неприятно и стыдно. Уж оставили бы ее все в покое! Ей нужно-то немного отдохнуть.

— Переведите ее в отдельную палату, пока этот псих меня не покалечил, — голос грубый, даже противный. — Состояние стабилизировалось, осталось дождаться результатов анализа…

Тишина и темнота. Откуда она знает? Да просто знает и все. У ночи есть свои невидимые и неслышимые опознавательные знаки, когда замирает все вокруг, и даже воздух становится другим. А уж в больнице это особенно чувствуется. За дверью тихо, ни звука. А за окном воет ветер, наверное, скоро пойдет дождь.

Какой-то шорох нарушил тишину, и Лина поняла, что в палате не одна. Заскрипело что-то из мебели. Вряд ли кровать, скорее кресло или стул. Вздох сорвался с чьих-то губ, а потом знакомый голос громко и отчетливо произнес:

— Лина…

Люк? Но что он тут делает ночью? Неужто решил подежурить у ее постели?

Как же ей хочется прикоснуться к нему, зарыться в шелковистые волосы, вдохнуть его запах! Он спит, и ему снится она. От мысли этой в душе Лины стало так тепло, словно одно присутствие Люка согревало, дарило надежду. Убивало только то, что она все еще не могла пошевелиться. Как долго это будет продолжаться? Что же это за вирус такой, от которого наступает паралич? А если это не закончится никогда? Вот тут ей стало по-настоящему страшно. Все слышать, чувствовать и не иметь возможности даже сообщить хоть кому-то об этом — это же ужасно!