До кочевья было не так чтобы и близко. Им пришлось отмахать километров десять, прежде чем перед их взором предстал курень Теракопы. Первое, что увидел Михаил, когда они перевалили за очередной увал, это огромная шевелящаяся бурая масса. Ему еще никогда не доводилось наблюдать стадо, заполонившее все пространство, какое только мог охватить взор.

Понятно, что в степи хватает возвышенностей и низин. Если ты не на господствующей высоте, то твой обзор будет достаточно ограничен. Так что морем увиденное им назвать можно было лишь с натяжкой. Но картина поистине завораживала. Он просто не представлял, что вообще возможно собрать такое количество скота на ограниченном пространстве. И ведь это стадо только одного куреня.

В середине этого скопления двигались кибитки и шатры кочевников. Никакой ошибки. Именно шатры. Ну или юрты. Не важно. Смысл в том, что около трех десятков располагались на огромных повозках, которые тянули упряжки быков. Реальные дома на колесах. В смысле, по площади. Принадлежали они однозначно половецкой знати. Жилища остальных перемещались в кибитках и во вьюках.

Умом Романов понимает, что численность вот этого куреня порядка шести-семи тысяч человек. А вся орда, если и превысит сорок, то совсем немного. И кочует она по территории, сопоставимой с его родным Ставропольским краем. Как результат, плотность населения ну о-очень скромная. Потому как эта земля может прокормить миллионы. Однако даже вид одной ее части, собравшейся на ограниченном участке, производил впечатление той самой орды, что накатывает неумолимым приливом.

Степняки кочевали не плотной массой, а распределившись по фронту с определенными интервалами между куренями. Перемещаться меньшим количеством, может, было бы и целесообразней, но не так безопасно.

Половцы появились в этих краях только четверть века назад и не могли называть себя их полноценными хозяевами. Все это время они проводили в беспрерывной борьбе с другими кочевниками, русичами, природой. Осваивались в своем новом доме и приноравливались к его особенностям. Позже, возможно, и станут кочевать аилами. Но пока только такими вот крупными силами.

Михаилу в очередной раз повезло. Обустроив стойбище, не меньше трети куреня вновь засобирались в дорогу. На этот раз не так чтобы и далеко. Всего-то один дневной переход к стойбищу куреня Белашкана. Оказывается, намечались празднества, знаменующие окончание сытого периода и преддверие сурового испытания зимой.

Прибыв в стойбище хана, люди Теракопа разбили временный лагерь. А сам куренной отбыл пред светлы очи Белашкана, чтобы сообщить как о своем прибытии, так и о появлении посланца.

С приемом хан тянуть не стал, решив совместить его с вечерним пиром. Вот так. Весь день в трудах, походе, не покидая седла. А вечером пир в кругу соратников. Нормальный такой распорядок дня.

Сначала они отдали должное еде, успев запить свежее мясо тонким ромейским вином, и только после этого наконец вспомнили о посланнике то ли Комнина, то ли князя Ростислава, ну или все же Горыни. Мальчишку брать в расчет еще долго никто не будет.