Так, еще в античном Риме использовали сталь из испанской руды для изготовления мечей. И клинки получались на загляденье. Во всяком случае, они лучше всего переносили русскую зиму. Не панацея, конечно, но ведь все познается в сравнении.

Михаил оказался на подворье дядьки князя на третий день после приема не просто так, а по приглашению самого Горыни. Ну и явился не с голыми руками, а с полным доспехом, арбалетом своей конструкции и вот этим мечом. Правда, похвалить клинок хозяин похвалил. Да только незаметно, чтобы оценил высоко. Гляди еще, и перековать велит.

Сталь-то и впрямь добрая. Но здесь в почете все больше прямые мечи, в основном предназначенные для рубящих ударов. У них даже острие подчас закругленное. Этот же клинок хорош и в колющем. Хотя в основном его удел все же рубка.

– Горыня, а помнишь, ты сомневался, что из меня за пару лет мог получиться добрый боец.

– Рискуешь, Михаил.

– А без риску жизнь пресная, как каша без соли. Есть вроде бы и можно, но невкусно.

– Ладно. Пошли на задний двор, – явно заинтригованный произнес воспитатель князя. – А ты чего это крестильным именем всюду зовешься? – пока шли, поинтересовался Горыня.

– Ну так, как окрестили, так и зовусь, – выходя вслед за воином, ответил Михаил.

– Сглазу не боишься?

– Господь не попустит, – уверенно произнес Романов.

Угу. Есть такая особенность на Руси. Крестильное имя в тайне держится, называются же вторым, вроде как ненастоящим. Для оберега. И это считается нормой. Странно выглядит как раз тот, кто поступает иначе. Михаил раньше думал, что причина тут в языческих корнях. Крестили насильно, есть имечко и есть, пусть себе висит, а зовутся все по старинке. Ан нет. По большей части это именно суеверия. Хотя конечно же и отсылка к прежним богам имеется.

Среди своих людей подобное Романов всячески пресекал. Мало ему проблем, так еще и с двойными верованиями связываться. Христианство его полностью устраивает. Вот пусть оно и остается. К тому же и себя он считал верующим. Правда, попов на дух не переносил. Но церковь всячески поддерживал. До определенных пределов, конечно.

– Не попустит господь, стало быть. Ну-ну. Только ить на богов надейся, а сам не плошай, – хмыкнув, заметил Горыня.

– Нет богов, Горыня. Есть единый Бог. На том стою и стоять буду. А что до упования на него, тут с тобой соглашусь. Если сидеть на завалинке с открытым ртом, хлеб в нем сам собой не появится. Господь помогает всем без исключения. Иное дело, что не все это видят и используют.

– Эвон ты как загнул.

– Говорю о том, во что сам верю.

– А чего одет как голодранец? Ить даже простому вою непотребно так-то расхаживать. Да и люди твои не больно-то к себе уважение имеют, – снимая кафтан, произнес Горыня.

Вот же. Воин ведь. Тут никаких сомнений. Причем не смотри, что возраст к четвертому десятку подбирается, и сам огромен. Фигурой особо не блещет, но жиром тут и не пахнет. Мужик просто могуч. Но одежек нацепил на себя столько, что потом исходит, словно в парилке сидит. Впрочем, тут, пожалуй, даже и хуже будет.

Ничего не поделать. Положение обязывает. Станешь поступать по-иному, попросту не поймут. Коль не ровня простому люду, так и, будь добр, соответствуй. Шубу оно, может, можно и не надевать, но богатый кафтан будь любезен. Да не забудь еще и пару рубах напялить.