– Ни в этом мире, ни на Земле нет женщины и наполовину такой прекрасной, как ты, моя дорогая.

И все же она еще смотрела на меня настороженно.

– Когда ты будешь думать то, что говоришь, Эдвард, я буду рада, – сказала она. – А сейчас ты так не думаешь. Я вижу. Нет.

И она положила свои пальчики мне на губы, когда я попытался протестовать.

– Давай не будем говорить о ней сейчас. Она колдунья. Она обладает силами, с которыми ни ты, ни я не можем бороться. Это не твоя вина и не моя. Ты не можешь забыть ее красоту в одно мгновение. Это не имеет значения. Посмотри! Ты узнаешь это место?

Она мягко освободилась от меня и указала рукой на расстилавшуюся перед нами панораму. Мы стояли посреди высоких дрожащих деревьев, на вершине невысокой горы.

Листья и ветки окружали нас со всех сторон, но сквозь промежутки в них можно было видеть страну, лежащую далеко внизу, блистающую в свете красного закатного солнца.

– Все это будет когда-нибудь нашим, – мягко сказала Арис. – После того, как мы победим Совет, после того, как исчезнет Ллир. Мы тогда сможем жить на земле, а не под землей, расчистить леса, построить города, жить так, как живут люди. Подумай об этом, Эдвард! Весь мир свободен от свирепости! И все это потому, что некоторые из нас с самого начала не побоялись Совета и нашли тебя. Если мы выиграем эту битву, то только благодаря тебе и Фрейдис. Без вас мы все погибли бы, но погибли сражаясь.

Внезапно она повернулась, и вновь ее волосы нимбом засветились вокруг головы, она улыбнулась мне с такой неожиданной откровенностью и нежностью, которой я раньше никогда не видел в ней.

До сих пор она все время незаметно освобождалась, когда я до нее дотрагивался. Теперь я внезапно увидел ее глазами Эдварда Бонда и неожиданно с удивлением подумал, что Бонду здорово повезло. Яркая, страстная красота Медеи никогда не исчезнет из моей памяти, я знал это, но Арис тоже обладала нежной и очаровательной привлекательностью.

Она стояла очень близко ко мне, и губы ее были слегка раскрыты, когда она мне улыбнулась. На мгновение я позавидовал Эдварду, но потом вспомнил. Я был Эдвардом Бондом. Но это Ганелон неожиданно наклонился и схватил лесную девушку в свои железные объятия, что ее удивило, потому что я почувствовал, как она начала от неожиданности сопротивляться, пока мои губы не слились с ее.

Теперь она больше не сопротивлялась. Она была странным, диким, застенчивым, маленьким созданием.

Ее очень приятно было держать в объятиях и целовать. По тому, как она отвечала мне, я понял, что Бонд был сопляком и дураком. И прежде, чем наш поцелуй кончился, я знал, куда мне обратиться за утешением, когда Медея заплатит за предательство своей жизнью. Я не скоро забуду Медею, но я не скоро забуду и этот поцелуй Арис.

На какую-то минуту она прильнула ко мне в молчании, и волосы ее окутали нас обоих, а я поглядел поверх ее головы на долину, которую она своим мысленным взором представляла населенной лесными жителями в построенных городах. Я знал, что эта мечта никогда не сбудется.

У меня была своя мечта!