– Я знала о мире-близнеце – Земле, – продолжала она. – Я искала и нашла Эдварда Бонда. И после долгих поисков, многих усилий, я нашла заклинания, которые поместили тебя в другой мир с памятью Эдварда Бонда поверх твоей памяти. От тебя мы избавились. Правда, теперь с нами находился Эдвард Бонд, и сначала мы ему тоже не доверяли. Он был слишком похож на тебя. Но его мы могли, по крайней мере, убить, но мы этого не сделали. Он сильный человек, член Совета. Мы привыкли доверять ему, полагаться на него. Он дал нам новые идеи в организации военных действий. Это он спланировал нападение на будущих жертв жертвоприношений Совета.

– Нападение, которое кончилось неудачей, – сказал я. – Или кончилось бы, если бы я не принял вашу сторону. У Эдварда Бонда было земное знание, да. Но его оружие и защита могли бы, в лучшем случае, потрясти внешние стены Совета. Ты сама должна знать, что есть и другие силы, редко используемые, но никогда не подводящие.

– Я знаю, – сказала она. – Да, я знаю, Ганелон. Но нам, по меньшей мере, надо было попытаться, а Совет был ослаблен без тебя. Кроме тебя никто бы не осмелился вызвать Ллира. Разве что Гаст Райми.

Она задумчиво уставилась на огонь.

– Я знаю тебя, Ганелон. Я знаю гордость, которая горит в твоей душе, и я знаю, что месть, которую ты сейчас задумал, дорога твоему сердцу. Тем не менее, ты посвящен Ллиру и ты член Совета с самого рождения. Откуда я знаю, что тебе можно доверять?

Я ничего ей не ответил. Через мгновение Фрейдис повернулась к закопченной дымом стене. Она откинула занавеску, которую я до сих пор не замечал. Там, в алькове, был Символ, очень старинный знак, старше, чем цивилизация, старше, чем человеческая речь.

Да, значит, Фрейдис была одной из немногих, знавших, что означает этот Символ. Как знал это я.

Я сделал рукой ритуальный знак, который связывал меня безвозвратно. Это была клятва, которую я не мог нарушить, не будучи проклят, дважды и трижды проклят в этом мире и в последующих, но я не колебался. Я говорил правду.

– Я уничтожу Совет!

– И Ллира?

– Я уничтожу Ллира!

Но крупные капли пота появились на моем лбу, когда я говорил это. Сказать такие слова было нелегко.

Фрейдис задернула занавес. Она казалась удовлетворенной.

– Теперь у меня осталось меньше сомнений, – сказала она. – Ну что же, Ганелон. Норны плетут странные нити, определяющие судьбу. Да, судьба существует, хотя мы не всегда можем понять ее. И я не просила тебя поклясться в дружбе лесному народу.

– Я это заметил и понял.

– Ты бы никогда не поклялся, – сказала она. – Да это и не обязательно. После того, как с Советом будет покончено, после того, как Ллир будет уничтожен, я смогу защитить свой народ даже против тебя, Ганелон. И мы еще можем встретиться с тобой в битве, но до той поры мы союзники. Я назову тебя Эдвардом Бондом.

– Мне этого мало, – сказал я. – Весь этот маскарад должен пройти незамеченным.

– Никто не будет сомневаться в моем слове, – сказала Фрейдис.

Свет огня играл на ее большой фигуре, на лице, по которому нельзя было угадать уходящий вглубь веков возраст.