Где был ты, Лео?

Теперь, возвращаясь к тому дню, я вспоминаю, что тебя не было с нами в прихожей. Когда мы с отцом проверяли по списку, все ли я взял, ты обычно стоял рядом. Потом ты отвозил меня в школу и высаживал у автобуса. Так происходило почти каждый раз.

Мы с отцом проверяли инвентарь по списку. Ты отвозил меня к автобусу.

Но не в тот день. Я уже не помню почему. Но когда мы закончили проверку, отец спросил, где ты. Я, наверное, пожал плечами – не знаю. Потом прошел в нашу спальню – посмотреть, нет ли тебя там. Свет не горел, но ты лежал на верхней койке.

«Ты меня отвезешь?» – спросил я.

«Отец не может тебя отвезти? Я хочу полежать немного», – ответил ты.

И меня отвез отец. Вот так. То были последние слова, которыми мы обменялись. Но тогда мне и в голову ничего такого не пришло. Когда возникла версия о двойном самоубийстве, я на минуту, может, и задумался – не столько над твоими словами, сколько о мрачном настроении, о лежании на койке в темноте, – но не придал этому особого значения. А если и придал, то, как и Оги с его полицейским посещением базы тем вечером, отогнал эту мысль прочь. Я не хотел объяснять твою смерть самоубийством и, должно быть, поэтому заставил себя забыть наш последний разговор. Мы все так устроены. Обращаем внимание лишь на то, что согласуется с нашими представлениями. Мы склонны отвергать то, что нас не устраивает.

– Лео ничего мне не говорил, – отвечаю я теперь Бет.

– Ничего про Дайану? Ничего о его планах на этот вечер?

– Ничего.

Бет наливает немного виски в стакан.

– Ну вот, а я думала, вы были близки.

– Что случилось, Бет?

– Почему это вдруг стало таким важным?

– Не вдруг. Это всегда было важным.

Она поднимает стакан, разглядывает виски.

– Что случилось тогда, Бет?

– Правда тебе не поможет, Нап. Только сделает все еще хуже.

– Мне все равно, – говорю я. – Расскажи.

И она рассказала.

– Я теперь единственная, кто остался в живых? Остальные мертвы. Думаю, мы все пытались как-то реабилитироваться. Рекс стал полицейским. Я – кардиолог, но я по большей части лечу малоимущих. Я открыла клинику, чтобы помогать не слишком обеспеченным людям с болезнями сердца – превентивная медицина, лечение, лекарственное обеспечение, хирургия, если требуется. Люди думают, я такая заботливая и бескорыстная, но на самом деле я делаю добро только потому, что пытаюсь компенсировать то, что сделала тем вечером. – Бет долго молчит, уставившись в стол. Потом продолжает: – Мы все виноваты, но у нас был лидер. Идея принадлежала ему. Он привел план в действие. А остальные – мы были слишком слабы, чтобы сделать что-либо иное, кроме соучастия. В некотором роде это усугубляет нашу вину. Когда мы были подростками, я просто ненавидела подонков. Но знаешь, кого я ненавидела еще больше? – (Я качаю головой.) – Ребят, которые стояли за подонком и с удовольствием наблюдали за его паскудствами. Это были мы.

– И кто же был лидером? – спрашиваю я.

Бет морщится:

– Ты знаешь.

И я знаю. Ты, Лео. Ты был лидером.

– До Лео дошел слух, что Дайана собирается порвать с ним. Она просто ждала, когда этот дурацкий бал останется позади, и с ее стороны это было большой ошибкой. Использовать Лео таким вот образом. Боже мой, я говорю как тинейджер! Так вот, поначалу Лео погрустнел, а потом просто взбесился. Ты знаешь, что твой брат часто баловался наркотиками?