– Не согласен, – возразил Шурупов, – ты путаешь скоротечность времени с переменами. Лично у меня изменилось многое.

– У меня, кстати, тоже, – поддержал Родион, – а время действительно летит стрелою. Со скоростью триста шестьдесят дней в минуту. Хотя есть мнение, что время неподвижно, а движемся мы.

– А машина найдется. Главное, не унывать, – подбодрил Кефира музейщик, – не забыли? Уныние – один из самых тяжких грехов. Сходи, посмотри, может, она стоит за углом.

– Это вряд ли, – с грустью посмотрел на зарешеченное окно подполковник. – И чувствую, на этот раз никакое купание в снегу мне не поможет…

– Мы вернулись к исходной точке, друзья мои, – сделал неутешительный вывод Михаил Геннадьевич. – Вместо того чтобы хвастать успехами, опять плачемся в жилетку.

– Так устроен человек. Сначала – о плохом. Ты, между прочим, первым начал. Музей закрывают, камень отбирают…

– Музей не закрывают, а хотят перенести в другое здание. А старое продать с аукциона. Мол, на его ремонт все равно денег нет.

– Сам виноват, – Панфилов угостился креветкой, – нечего было карту отдавать. Тысяч на сто она тянула. У француза денег, как туристов у Эйфелевой башни. Не разорился бы.

– Ничего она не стоит.

– В смысле?

– Пустышка. Арина летом ездила во Францию. Она хорошо знает французский. Покопалась в архивах, поговорила со знающими людьми. Богарне прекрасно понимал, что за обозом вряд ли вернется, и прятать бы его не стал.

– А как же карта?

– В одном письме он упомянул, что изготовил фальшивку. Дескать, специально – чтобы доказать: сокровища остались в России, и во Францию он ничего не привез. Чтоб отстали. Пожалуйста – вот карта, езжайте, ищите. Да и не нужны ему были сокровища, человек-то не бедный. А если бы хоть что-то и оставил себе, за столько лет это обязательно бы всплыло.

– И что же? Перье, житель Франции, не смог это выяснить, а Арина смогла?

Шурупов улыбнулся.

– Влюбленный видит в человеке только хорошее и не желает знать о нем ничего плохого. Кладоискатель в чем-то тоже влюбленный человек. Он будет искать доказательства, что сокровища есть, но никогда – что их не существует… Анри с Вольфом были у меня летом. Хотели узнать, где можно найти дешевых рабочих для раскопок. Сначала я хотел рассказать о фальшивке, но, увидев их лица, передумал. Они просто светились от счастья. Не стоит убивать мечту… К тому ж, зря что ли Питер учил русский? Я свел их с молдаванами. Будущим летом они приедут снова.

– Да, мечту убивать нельзя, – согласился Родион, – лишь бы она не убила тебя.

– Хотя… Фальшивка ведь тоже может оказаться фальшивкой. Примеры в истории есть, и не один… А не выйти ли нам, други, на свежий воздух? – Шурупов поднялся из-за «полицейского» стола. – Смотрите, какой снег.

– Снежок на славу, – подтвердил Никифоров, выглянув в зарешеченное окно. – Но задницу макать в сугроб я больше не собираюсь.

Друзья стояли перед рестораном рядом с украшенной елочкой и молча таращились в черное небо, откуда, словно конфетти, кто-то невидимый по фамилии «Циклон» сыпал снежные хлопья.

Да, проблемы были, есть и будут. Как останется и вечная вера в чудесное исполнение загаданных желаний. Никуда не денутся счастливые и не очень случайности, холодный расчет или не объяснимые логикой внезапные порывы человеческой души. Останутся вера, любовь, грусть, ошибки… Полеты в небо вместе с птицами и падения вниз со звездами. Ибо только подобные хитрые переплетения и делают жизнь жизнью.