– Понятно. На разведку. Ну, Бог в помощь. Копайте.

Михаил Геннадьевич поднялся и застегнул портфель, оставив карту на журнальном столике.

– Погодите… Ви оставлять мне карта?

– Да, – просто ответил Шурупов.

– Но… Какая доля ви хотеть?

– Долю?.. Хм… По нынешним нашим законам вы не получите даже двадцати пяти процентов. А попытаете присвоить – сядете. Вот и вся доля. Желаю удачи.

– Но… Я не хотеть присваивать… Это ученая ценность… Можно стать знаменитость…

– А что дальше? Любоваться по утрам перед зеркалом? Или требовать льгот? Попасть в учебники? Может быть, знаменитость – это и неплохо. Только она пока никому не заменила счастья. Призрачно все в этом мире бушующем, как поется в одной песне. Всего доброго, Питер. Привет вашему другу Анри. Передайте, что музею его помощь пока не нужна.

Шурупов быстро вышел, оставив в номере ошалевшего немца.

Он немного слукавил. От доли он бы не отказался. Но…

Тогда в парке, прыгнув в снег, он загадал, что хотел бы вернуться в девяносто пятый и исправить ошибку, сделав иной выбор.

И кто-то там, наверху, его услышал. Назад не вернул, но попытаться исправить ошибку позволил. Вот – Арина, вот – клад. Выбирай.

Рисковать Михаил Геннадьевич больше не решился.

А сокрытую правду жизни он найдет и без всяких кладов.

– Ты, Кефир Александрович, – благополучный человек.

– Почему?

– Чем человек благополучнее, тем мельче неприятности, которые его расстраивают. Это не моя мысль, но Шопенгауэра.

– Ни черта себе мелочь! Шопенгауэру легко говорить. У него служебный автомобиль с секретными документами и жетоном не угоняли.

Евгений Александрович – шериф Юго-Западного округа, подполковник полиции плеснул себе кальвадоса и поднес бутылку к рюмке Панфилова.

– Мне хватит, – остановил его Родион, – я готовлюсь стать отцом третьего ребенка.

– Ты еще на сохранение ляг.

– Мне тоже не наливай, – предупредил третий участник застолья Михаил Геннадьевич Шурупов.

– А ты кем готовишься стать? Матерью?

– Бабушкой… Завтра москвичи приезжают, надо быть в форме.

– Какие москвичи?

– Из центрального археологического музея. Бригада. На наш камень со скрижалями глаз положили. Дескать, это достояние всего народа, и место ему – в столице.

– Тот самый? – уточнил Родион.

– Да… Если не отдадим – пришлют приставов. Прямо рейдеры какие-то…

– Кому в Москве понадобился твой булыжник? У них своих некуда девать. – Шериф Никифоров в одиночку маханул рюмку кальвадоса и довольно крякнул.

– В том-то и дело, что москвичам он не нужен. Это нашего Семиструева идея. Он в Госдуму баллотируется, причем в четырех партиях сразу. Вот и нашел повод для пиара, жук. Смотрите, какой борец за народное достояние! Переправляет в столицу провинциальные реликвии, чтоб весь рассейский народ мог любоваться. Заботливый! А какая в нашем Великобельске реликвия? Камень с письменами!