– Срочное дело, – кивнул Артем.

– «Мусора»?

– Братва… На мою подругу бандиты наехали.

Сергил скривил губы. Не любил он ковыряться в личных проблемах, а тут еще братва. Если бы на него самого наехали, а то на какого-то… Не нужен ему геморрой, но и послать Артема он не мог.

Вор кивком головы показал на открытый кабинет неподалеку. Они сели за стол, Сергил велел официанту подать кофе и, когда тот вышел, спросил:

– Кто наехал?

– Свердловская команда. Они у Кати хату хотели отобрать. Я сказал, что через воровской суд надо, поговорил, объяснил, убедил. Они все поняли, отвалили в сторону. А потом подъехали, сказали, что под тобой работать хотят.

– Подо мной? – удивленно повел бровью вор.

– Я сказал, что рано об этом говорить. Сказал, что Хлоев нужно под себя взять.

– Хлоев?!. Погоди! Там сейчас какие-то отморозки объявились. Хлоевских разогнали, под себя гребут…

– Это они и есть. Вы же дали понять, что Хлоев зачистить надо. Вы сказали, я подумал. Сам не мог, а Коробок загорелся.

– Коробок?

– Да, он здесь. – Артем кивнул в сторону выхода.

– И что мне с этим Коробком делать? – Сергил улыбался так, будто ему поднесли гигантский торт, который он должен был съесть в одиночку. Должен был, но не мог. Не мог, а все равно приятно.

– Он взял город, будет стричь купоны и отстегивать на «общак». Я говорил, он не против.

– Сколько?

Артем покачал головой. Он всего лишь посредник, передаточное звено, нюансы пусть определяет старший.

– Ну, давай, зови его сюда, – стараясь скрыть волнение, сказал Сергил.

А он волновался – как старатель, который случайно наткнулся на золотую жилу. Волновался и Артем. Не по рангу ему быть «смотрящим» за целым городом, но ведь он это заслужил. Да и кому смотреть за Коробком, как не ему?.. Если вдруг сход поставит его на положение, он значительно поднимется в своем статусе. Но в такой успех верилось с трудом…

Слово – серебро, молчание – золото. Это верно, слова у Есаула серебряные, но его молчание – еще более благородный металл. Внушительно он молчит, убедительно. И громко. Смотрит в глаза «баклану» с невозмутимостью убежденного в своей правоте человека и молчит, втягивая в себя его жалкую душонку.

– Если ты наш, воровской, то должен за нас подписываться! – махал руками Штырь.

А вот он уже не уверен был в себе, и это Есаул расшатал почву под его ногами.

– У тебя нет прав на фабрику, Алексей Матвеевич. И тебе нечего там ловить. – Он обращался к Штырю вежливо, по имени-отчеству, но в глазах непробиваемая ледяная глыба.

– А кто ты вообще такой, чтобы постановы двигать! – взвился «баклан».

– Я два раза не повторяю. И про фабрику я сказал. Тебе там, Алексей Матвеевич, ловить нечего.

– А это мы еще посмотрим!

– Да, конечно, – спокойно кивнул Есаул. – Решение принято, и если оно тебе до фени, ты выходишь из-под закона. Никто и слова не скажет, если Михаил Евгеньевич пристрелит тебя на «стрелке». Так что «стрелку» можно навести прямо сейчас, – сухо добавил он.

– А это что, не «стрелка»?.. Фуфло ты протолкнул! – Штырь нервно обвел рукой зал шашлычной. – Я этого так не оставлю!