— И все же будь осторожна. Третьего шанса судьба не даст.

— Первый — командному: зафиксировал спутниковую группировку. Передаю координаты целей.

Право на поступок. Не обманывали ли они себя, подменяя понятия? Быть может, это всего лишь право на достойную смерть?

Может быть. — Эльза не так скупо и однозначно трактовала события. У нее, к сожалению, не нашлось той частицы тепла, которая согревала души Вадима и Лори, даруя им надежду и смысл. А что есть у нее?

Горячечные, полные травматизма воспоминания прошлого? Ее разум еще до гибели был истощен постоянным нейросенсорным контактом с кибернетической системой серв-машины, дни сливались в кровавые будни, жизнь замерла, душа спряталась, не сумев вынести напряжения боев.

Что изменилось сейчас, спустя три столетия?

Либо ты, либо тебя. Неужели все настолько неизменно, незыблемо? На что в действительности надеялись Вадим и Лори?

Хотелось бы спросить, но Эльза не решалась.

Хотя за минуту до входа в атмосферу неведомого мира она, пожалуй, могла получить честный, исчерпывающий ответ.

…Впереди, прямо по курсу, мелькнуло несколько вспышек — это тактические ракеты класса «космос — космос», выпущенные с борта штурмовых носителей, уничтожили обнаруженную группировку спутников.

Два контрольных витка.

Орбиты Нормана чисты.

Эльза представила, как пухлый шар планеты качнется навстречу обзорным экранам, и ей вдруг стало тоскливо, — однажды она уже пережила подобное, падая вместе с обломками подбитого «Нибелунга» навстречу… новой, негаданной жизни.

К фрайгу воспоминания! Того времени нет. Оно — лишь страницы учебников истории…

Слабое утешение. Последние несколько минут Эльзу преследовало ощущение рока, неизбежности, предопределенности событий.

Возможно, она понимала, что черствость ее души, весь здоровый цинизм — лишь скорлупа, за которой она пыталась спрятаться от настоящего, а на самом деле уже через несколько минут ей, вероятно, придется выбирать между единственной подругой, ее любимым и собой.

Да. Именно это предчувствие тоскливо комкало душу.

Неизбежность. Или она нарочно готовила себя, формируя предопределенность, чтобы не дрогнула рука, когда придется делать выбор.

Одиночество.

Безграничная, бездонная чернь пространства…

Тихо прошелестел несущей частотой включившийся коммуникатор.

— Эльза?

Она не поверила — на связь вышел Вронин.

— Да, Кирилл?

— Я хотел сказать… береги себя.

Ей вдруг стало жарко. Реальность на миг подернулась дымкой, словно произошел мгновенный сбой в локационной системе, при помощи которой Эльза видела мир.

Он же человек… Ему незачем говорить мне такие слова. Он живой, и ему… не нужно ценой собственной гибели доказывать право быть самим собой.

Кирилл…

Она молчала, не в силах ответить ему.

— Не забывай о сенсоре катапультирования, — прорвался в сознание его голос. — Мир не такой, как ты привыкла считать. Все изменилось. Ты больше не расходный материал, не винтик военной машины, не фрагмент эксперимента.

Зачем? Зачем он вышел на связь, зачем разрушил фатальное течение ее мыслей? Неужели он не понимает, что разведка боем — это практически гарантированная смерть?