– Когда это было?

– Три года назад. Я выяснил, что́ произошло за это время. Томас Тингли умер в тысяча девятьсот тринадцатом году, через год скончалась его жена. В двенадцатом году Артур женился, но в четырнадцатом его жена умерла во время родов. Ребенок тоже погиб. А в тысяча девятьсот пятнадцатом Артур усыновил четырехлетнего мальчика из приюта.

– Вы уверены, что это был тот самый мальчик?

– Да. Я виделся с Артуром. Он знал, что ребенок приходится ему единокровным братом. Отец на смертном одре во всем признался Артуру и поручил ему позаботиться о мальчике, но тайно, потому что в то время жена Томаса была еще жива. Через два года, когда жена Артура умерла, не оставив ему детей, он решился на усыновление.

Фокс перестал записывать и посмотрел на Джадда.

– Когда три года назад вы встречались с Артуром, он располагал интересующими вас документами?

– Да, но отказался их отдать. Я уговаривал его, предлагал огромные деньги. Он заартачился. Я ему не нравился. К тому же он горько разочаровался в парне, который оказался законченным ослом.

Вот, очевидно, чем объяснялась неприязнь Артура Тингли к незамужним матерям, подумал Фокс, а вслух заметил:

– Значит, вы пытались добыть эти бумаги… э… скажем так, другими способами.

– Нет, отнюдь, – возразил Джадд, и уголки его рта едва заметно поползли вверх. – Не надо превращать все в мелодраму. Это не мой стиль. Убийство – тоже. Мне был известен характер Артура, и я не опасался никаких поползновений с его стороны, пока он был жив. Он сделал мне уступку: положил бумаги в закрытую шкатулку и запер в сейфе, завещав их мне. Но не сказал, где они. Я выяснил это позже.

– Когда?

– Три дня назад.

Брови Фокса поползли вверх.

– Три дня?

– Да. Утром в понедельник в мой офис явился Филип. Последний раз я видел его, когда ему был месяц от роду, но он подтвердил свою личность и принес копии тех документов. Потребовал, чтобы в обмен на бумаги я вложил миллион долларов в какое-то идиотское предприятие под названием «Труденьги». Он все продумал: чтобы не платить налог с этой суммы, деньги должны поступить не ему лично. Артур совершил глупость и рассказал Филипу о завещании. Упоминание о запертой в сейфе шкатулке заставило молодчика почуять наживу. Я знал, что он отнюдь не дурак. Парень выкрал шкатулку из сейфа, залез в нее и все узнал. Он угрожал вовсе не предать дело огласке, а вчинить нам с сестрой иск за то, что от него отказались в младенчестве, что, в общем-то, означало то же самое, хотя и называлось по-другому. Такого мы ни при каких обстоятельствах допустить не могли, и он это знал.

Фокс кивнул, не выказывая особого сочувствия.

– Так почему же вы ему не заплатили?

– Потому что это… уже чересчур. Вот вы можете запросто подмахнуть первому встречному чек на миллион долларов?

– Я – нет, но вы могли бы.

– Я тоже не смог. Помимо того, мне требовались гарантии, что на этом все будет кончено. Во-первых, я должен был убедиться, что мне передадут оригиналы документов, и только Артур мог это удостоверить. Но в понедельник мы с ним так и не увиделись. Когда я намекнул ему по телефону, что хочу встретиться, он вообразил, будто я выдумал предлог, а в действительности хочу купить его фабрику. Словом, этот осел отказался увидеться со мной. Я на время заткнул рот Филипу, отвалив ему десять тысяч. На следующее утро Артур вдруг позвонил и сообщил, что из сейфа пропала шкатулка, но все равно отказался ко мне приезжать, поэтому мне самому пришлось ехать к нему.