– Добровольцам верят больше.

А вскоре неожиданно пожаловало татарское посольство. Его возглавлял сам Бурундай, лучший полководец Бату-хана, еще совсем недавно наголову разгромивший войска великого князя Юрия на реке Сити. В этом можно было увидеть как унижение, так и особую честь, и Ярослав предпочел увидеть второе. Даров посольство не привезло, подчеркнув тем самым, что рассматривает Владимирское княжество землей покоренной, но Бурундай лично преподнес князю Ярославу богато изукрашенную ханскую саблю.

– Великий Бату-хан чтит отважных.

Переводил его личный переводчик: округлый чиновник с мягкими жестами и хитрыми глазами. Ярослав, как водится, поблагодарил, восхитился подарком – кстати, вполне искренне, поскольку сабля была и впрямь хороша, – и завел обычный для первого знакомства разговор о здоровье хана, о трудном пути. Бурундай отвечал кратко и вполне вежливо, а потом вдруг резко что-то сказал толмачу.

– Бурундай гневается на меня, что я плохо перевожу, – сказал чиновник. – И просит тебя, князь, позвать своего толмача.

Ярослав хотел было отговориться, что такового, мол, не имеет, но вовремя заметил острый, проверяющий взгляд Бурундая и понял, что хитрить нельзя.

– Посол прав, мой толмач владеет двумя языками одинаково, и это позволит нам лучше понять друг друга.

И повелел позвать Чогдара.

– Скверно, – сказал Чогдар, надевая самую богатую одежду из всех, пожалованных ему Ярославом. – Если Бату-хан посчитает меня перебежчиком, мне несдобровать, анда.

– Скажи им, что служишь князю Александру и ни разу не обнажал сабли против татар.

– Думаю, что они уже знают об этом.

Однако первая встреча с представителями самого Бату не предвещала ничего настораживающего. Мало того, Чогдар и Бурундай совершенно одинаково приветствовали друг друга, а толстенький чиновник согнулся в три погибели и тут же вышел. От князя Ярослава это не укрылось, и он понял, что неожиданный приезд столь высокого посла объясняется не встречей Бурундая с ним, великим князем Владимирским, а встречей с Чогдаром. И встречей на равных, потому что тотчас же припомнил слова Чогдара о том, что он вырос, держась за стремя Субедей-багатура.

Чогдар переводил легко и быстро, сразу перейдя к деловой стороне, порою забывая о князе и вступая с Бурундаем в спор, который Ярославу не переводил. Впрочем, князя это скорее радовало: он не только полностью доверял Чогдару, но и понимал, чего тот добивается от сурового и неуступчивого Бурундая.

– Бурундай весьма одобряет твое решение, великий князь, начать запись добровольцев в татарскую армию, – сказал Чогдар. – Он полагает, что Бату-хан отметит твое усердие, однако настаивает, чтобы об этом было доложено Бату-хану лично.

Что-то в тоне переводчика насторожило Ярослава, но что именно, он никак не мог уловить. И чтобы выиграть время, успеть понять, решил уточнить:

– Это должно быть официальное посольство?

– Нет, великий князь. Докладывать должно доверенное лицо, уполномоченное на то тобою.

«Александр! – с ужасом подумал Ярослав. – Они хотят заполучить моего сына в заложники…» И спросил: