Он еще раз взглянул на девушку. Густые темные ресницы отбрасывали тень на щеки, пухлые губы приоткрылись, как у всех людей, охваченных глубоким сном. Дориан знал, если он уйдет сейчас, она не проснется, но встать и покинуть спальню было выше его сил.

Ему вдруг захотелось каждую ночь засыпать вот так рядом, прижимая Фейт к своему плечу. Поймав себя на подобных мыслях, лорд О’Шейли нахмурился – откуда вдруг такая сентиментальность? И к кому? К авантюристке-недоучке?

Осторожно, чтобы не потревожить спящую, он все-таки встал. Почти беззвучно спустился по ступеням и вышел на террасу, попутно плеснув в бокал что-то из графина. Судя по запаху – коньяк. Не лучший выбор после рома.

Пить Дориан не стал. Просто перекатывал пузатый бокал в руках, попутно размышляя об охвативших его не поддающихся логике желаниях.

Он хотел женщину, спящую сейчас в его доме. Несмотря ни на то, что он знал о ее прошлом, ни на то, что она принадлежала другому мужчине. Когда умертвие бросилось на Фейт, Дориан даже не задумался, что может повредить тело. Охваченный единственным желанием – защитить, он действовал инстинктивно и потерял информатора. Хорошо, что сама Фейт догадалась спросить про зелье, хотя полученной информации было слишком мало.

Лорд О’Шейли все-таки сделал глоток. Алкоголь приятным теплом разлился по горлу. Коньяк с ромом – убийственное сочетание, особенно вкупе с бессонной ночью, и голова завтра будет раскалываться.

Первое правило, которое Дориан усвоил в академии, никогда не мешать напитки, второе – не использовать эликсиры, так щедро предлагаемые зельеварами. Воспоминания о зельях вернули его к мыслям о «Розовых грезах».

Лорд О’Шейли понимал, что почти не продвинулся в расследовании, и это раздражало. Зелье не найдено, а свидетели умирали один за другим. В то, что эльф-зельевар уничтожил партию «Розовых грез», верилось с трудом. Скорее спрятал, но где? Его люди перерыли все в квартире эльфа. Зелья там не было, как не было его и в квартире мисс Гордон. Возможно, Фейт говорила правду и она действительно не замешана во всем этом?

«Да, да… и с эльфом ее связывали только деловые отношения», – ехидно подсказал внутренний голос. Дориан поморщился. Он думал, что давно излечился от этого ребячества – веры в людей.

В детстве он надеялся, что если будет себя хорошо вести, то мать обратит на него свой взгляд, потом, в подростковом возрасте, что бунтарское поведение привлечет внимание отца.

Не сработало. После очередной провинности герцог отправил Дориана в закрытую школу, попросту убрав с глаз герцогини, впадавшей в истерику каждый раз, когда она видела своего взрослеющего сына. Каникулы лорд О’Шейли предпочитал проводить у кого-нибудь из приятелей. Благо желающих угодить наследнику герцога Фостера было предостаточно. Дориан пользовался этим, как и тем, что в каждом доме присутствовала юная родственница, которая кидала на лорда О’Шейли смущенные взгляды. Став старше, Дориан пользовался предложенными услугами, без зазрения совести откупаясь от опостылевшей девицы деньгами отца.

Все изменилось, когда он окончил школу и поступил в Нимрудскую академию магии. Знакомство с Ройсом, тогда еще наследником герцога Нортлендского, окончательно отдалило Дориана от собственной семьи. Впрочем, ее никогда и не было. Это он очень отчетливо понял, когда впервые приехал на каникулы к другу. Здесь не было ни подобострастных ахов, ни томно вздыхающих юных родственниц. Леди Виктория, герцогиня Нортлендская, смерила друга сына оценивающим взглядом и изумленно приподняла брови: