– Пусть Лелечка выздоравливает. Лечите ее как следует. А ко мне уж, как найдется свободная минутка.

Она заподозрила сына во вранье, хотя со здоровьем детей так не шутят. Возможно, Леля и вправду приболела, но не настолько серьезно, чтобы отменять визит к бабушке. Но сноха этим воспользовалась, а подкаблучник Игорь не стал возражать. Ираида Осиповна тут же позвонила сменщице и сказала, что может поработать за нее пятого. Сменщица обрадовалась, она была счастливой бабушкой, и в каникулы в ней крайне нуждались.

– Спасибо тебе, Ираида! Я своих отпущу! Вот обрадуются! Они молодые, им погулять хочется.

– Балуешь ты их, – ревниво сказала Ираида Осиповна. – Нарожали детей – пусть сами с ними нянчатся! А ты не молодая уже, тебе бы отдохнуть.

– Успею еще. Отдохну. А тебе спасибо! И от моих!

Почувствовав себя востребованной, Ираида Осиповна немного успокоилась. «Зато не надо на стол накрывать, а потом мыть гору посуды. И внучки – они такие шумные». В рождественские каникулы по телевизору показывали много интересного, и по какойнибудь программе непременно был концерт с любимыми Ираидой Осиповной артистами. Не «трень-брень», как теперь, когда лахудры в юбках-поясах блеют чтото невразумительное. Настоящее!

Вот раньше были голоса! Ираида Осиповна даже разволновалась. Как бы не пропустить любимую передачу!

Но только она уселась у телевизора и сделала звук погромче, в каморке консьержки раздался резкий пронзительный звук. Ираида Осиповна аж подпрыгнула. Она не видела, чтобы в подъезд кто-то заходил, тем не менее, баба Аня нажала на тревожную кнопку!

Ираида Осиповна накинула пальто и выскочила на улицу. К огромному ее удивлению, у двери в подъезд стоял злой как черт Илья Шемякин! И орал в домофон:

– Открой дверь, старая карга! Я все равно войду!

– Ираида, не впускай его! – закричал домофон голосом бабы Ани.

– Я тебя убью, сука старая!!!

– Будь свидетельницей, Ираида! Он мне угрожает!

– А ну, пусти! – Шемякин двинул плечом стоящую в дверях Ираиду Осиповну, расчищая себе путь на нары.

Но та проявила неожиданную твердость:

– Не пущу!

– И правильно! Не впускай его! А то я милицию вызову!

– Совести у тебя нет! – взвыл Шемякин. – Чужому человеку квартиру оставить! Совсем спятила!

– А ты мне кто? – злорадно спросил домофон. – Может, родственник?

– Ольга тебе племянница, – напомнил Шемякин.

– Вот ежели она с тобой разведется, я ей все оставлю!

– Сука! – Шемякин пнул ногой железную дверь и накинулся на Ираиду Осиповну: – А ну, пусти! Пусти, говорю! Я ее придушу, заразу!

– Даже если вы войдете в подъезд, в квартиру она вас все равно не пустит, – пропищала та, с трудом сдерживая натиск великана.

– Не пущу, – подтвердил домофон. – Я дорогого гостя жду, нужен ты мне, оборванец!

– Знаю я, кого ты ждешь, сука старая! Совсем рехнулась на старости лет! Замуж захотела!

Шемякин сообразил, что здесь, у двери в подъезд, у него хотя бы есть возможность поскандалить со старой каргой по домофону и попытаться ее вразумить. Разговаривать через запертую дверь, больше похожую на стенку бронированного сейфа, гораздо неприятнее. Да и карга может запросто вызвать милицию и сказать, что к ней в квартиру ломится бандит и грозится ее убить. Шемякин знал, что старуха с огромным удовольствием упечет его в обезьянник, да еще и приплатит за то, чтобы подержали там подольше. Поэтому он немного остыл и сбавил тон: