Если он будет упорствовать, они просто объединятся против него и предупредят Ноултона. Он хотел обманным путем вернуть утраченные позиции.

Шерман начал делать вид, что уступает их доводам, и понял, что они поддались на его удочку.

— Мне надо от него не больше, чем вам, — ответил он на вопрос Дюмэна.

— Тогда почему тебе так хочется засадить его за решетку? — спросил Догерти.

— Да вовсе я этого не хочу! — Шерман сделал вид, что обиделся. — Я только хочу, чтобы он отсюда убрался. Просто мой способ надежный, а ваш — нет.

— Неправда, — прервал его Дрискол. — Дюмэн и я ответственны за то, что это продолжается по сей день, но ты думаешь, что все повторится снова? В любом случае какое имеет значение, чего ты хочешь? Мы будем действовать по своему усмотрению.

— Отлично, — с горечью согласился Шерман. — Я все сделал, собрал информацию, и вот что я получил. Конечно, какое имеет значение, чего я хочу?

— Что ж, тут ты прав, — согласился Догерти. — Но есть другая сторона дела — мы просто не можем поступить по-твоему. А наш способ прост как бревно.

— Сами вы бревна!

— В чем дело, ребята? — забеспокоился Догерти.

Они все начали галдеть и возмущаться, что надо сделать вестибюль «Ламартина» на веки вечные запретным для Ноултона.

Шерман, казалось, начал сдаваться.

«Осторожно, осторожно, а то у них возникнут подозрения», — говорил он сам себе.

Остальные продолжали наседать на него со всех сторон. Наконец он сказал:

— Делайте как знаете, — и пожал плечами.

Все зааплодировали.

— Об одном хочу попросить, — продолжил Шерман, — не говорите ничего Ноултону до завтра.

— Почему это? — спросил Догерти.

— Потому что я нанял одного частного детектива, чтобы он за ним следил, и мне надо его отозвать. Есть и другая причина, о которой вам незачем знать. Что вы собираетесь делать — ждать, пока он заявится сюда?

— А ты как думаешь?

— Я буду ждать его здесь до завтрашнего вечера, а потом, если он не придет, пойду к нему домой. Но помните — ни слова до завтра.

— Ладно, — согласился Догерти. — А теперь нужно решить, кто с ним поговорит.

Шерман поднялся и посмотрел на часы.

— Меня не считайте, — сказал он, поворачиваясь, чтобы уйти. — Эта работенка для тебя, Догерти. До встречи.

Он беззаботной походкой проследовал по вестибюлю, обменялся парой фраз с Лилей и красоткой из табачного ларька и вышел на улицу.

До конца квартала он шел неторопливым шагом, поглядывая на витрины магазинов и то и дело оборачиваясь. Но когда завернул за угол, так что его не было видно от отеля, прибавил ходу.

«Одну ошибку ты уже сделал, — говорил себе Шерман, — надо не допустить другой».

После визита частного детектива накануне вечером его первой мыслью было сдать Ноултона полиции. Но, конечно, того, кто это сделает, наверняка начнет люто ненавидеть Лиля Уильямс, и Шерман решил переложить ответственность за это на кого-нибудь из Странных Рыцарей.

Но они, дубины, говорил себе Шерман, решили вместо этого сами с ним поговорить.

Но у него еще оставался шанс. Ему удалось убедить Догерти подождать до следующего дня, и он надеялся до этого времени сыграть свою игру, если только Догерти сдержит обещание, а предполагать обратное не было никаких причин.