Это звучало как…

— А что с Ноултоном-то?

— О да! Ну, когда мы вошли, кого я увидел через два ряда впереди? Мистера Джона Ноултона и мисс Лилю Уильямс, рука об руку! Когда эти итальяшки издавали какой-нибудь особенно ужасный звук, они поворачивались друг к другу, словно чтобы сказать: «Эту мелодию мне довелось услышать в последний раз на небесах!» И это называется «шоу»!

— Это лишний раз доказывает, что я был прав, — заметил Догерти, поднимаясь на ноги и глядя сверху вниз на Дюмэна. — Может, он ходит к ней домой каждый вечер, а мы сидим тут как истуканы. Он появляется в отеле раз в месяц, и мы поэтому подумали, что он и с ней видится так редко. А на самом деле… Ну, теперь я с ним разберусь.

Дюмэн и Дрискол были явно шокированы. Они и правда думали, что Ноултон видит Лилю не чаще, чем когда бывает в отеле, после рассказа Бута у них буквально открылись глаза. Кроме того, они немного устали поддерживать Ноултона. Но возможно, теперь было слишком поздно.

— А где Шерман? — первым заговорил Догерти. — На него можно положиться.

— И на нас! — хором заявили остальные.

— Погодите-ка минутка, — сказал Дюмэн. — Вот что я вам поговорю. Мы в моральном долгу перед мадемуазель Лиля. И я пойду и спрошу ее — а вы не беспокойтесь что. В любом случае подождите. Это будет занять у меня только одна минута. Идите пока в бильярдную.

— Это бессмысленно, — возразил Догерти.

Но остальные убедили его, что Дюмэн прав, и увели боксера в бильярдную, а коротышка-француз, набравшись храбрости и сжав зубы, направился к столику Лили.

Лиля была возбуждена, как выразился Догерти — «вся сияла». На ней было платье из очень мягкой темно-коричневой ткани со свободными рукавами и воротником, украшенное на груди кремовыми кружевами.

Ее глаза поблескивали, а губы были полуоткрыты, словно в предвкушении чего-то необыкновенно приятного. Должно быть, она как раз думала о том, что в двенадцать часов будет обедать с Ноултоном.

Когда к ее столику приблизился Дюмэн, она подняла голову и мило улыбнулась.

— Вы — сама элегантность, — промолвил коротышка, восхищенно ее оглядывая.

— Какой же француз может обойтись без комплиментов? — парировала Лиля.

— Нет, действительно так, — возразил Дюмэн и напрямик спросил: — Вы были дома вчерашний вечер?

Лиля изобразила на лице удивление и ответила:

— Отчего же — нет. Была на концерте.

Дюмэн не стал откладывать дело в долгий ящик:

— Я знай, с этим Ноултон.

Лиля ничего не ответила. О Ноултоне Рыцари с ней уже много дней не говорили.

— Так или нет? — продолжал настаивать Дюмэн.

— Да, — призналась она.

Коротышка-француз продолжил:

— Вы должны извинить меня, что я говорить так откровенно. Когда-то давно мы сказаль, что он не ошень хороший, но вы продолжает с ним встречаться. Дорогой мадемуазель, вы думаете, мы не знаем? Мы же только о вас позаботиться.

— Но зачем? — возмутилась Лиля. — Знаете, мистер Дюмэн, если кто-то еще будет говорить со мной таким образом, я не на шутку рассержусь. Но я знаю, что вы делаете это из добрых чувств, и поэтому пока не стану вас обижать. Но буду вынуждена сделать это, если еще раз речь зайдет о Ноултоне. Он тоже мой друг.