Только соединившись, полк опять распадался. Боевую часть я повёл на север, тылы Гинзбург повёл на восток.
До намеченного места добрались почти без происшествий, так – вспугнули две разведгруппы врага. Уничтожить не получилось – очень резво они ретируются, боя не принимают.
Вышли на намеченные позиции раньше противника, чего я, честно говоря, опасался. Не успеть в смысле. Закрепившегося немца наскоком не возьмешь. Как и нас. И отходить нам было бы уже больно.
По обеим дорогам сплошной рекой текла людская масса, обтекая огромные бомбовые воронки, остовы техники и трупы людей и животных.
– Комиссар! Вот и для тебя нашлась работа. Не всё же штаны марать в тылах. Всех дезертиров остановить, организовать из них пополнение нашей мотопехоты. А это твоя работа! Как? Раком, гля!
Наметили позиции, батареи и пехота стали зарываться в землю. Разведчики разлетелись во все стороны – враг не обязательно подойдёт с запада.
Испытание людей. В состоянии аффекта
Когда намечал сектора обстрелов в линии огня полка, вернулся Кадет. Летел на своём «Кирасире», как на самолёте.
– Немцы? – запросил по радио.
– Нет пока, но кое-что занятное.
Занятным оказался белобрысый мальчуган с подбитым глазом и облупившимся носом.
– Здесь, в селе, стоят сухими до десятка танков, – докладывал Кадет, показывая на карте.
– Вот почему развилка оказалась свободна, – кивнул я и обратился к мальчугану: – Точно без топлива?
Тот закивал:
– Они последнее сливали для нескольких танков.
– И где эти танки заправленные?
– Обратно ушли.
Ушли ли? Боевое охранение, засада? Видно, Кадет о том же подумал:
– Такой шанс!
– А чем немец занят?
– Пьют! Девок наших насильничают. И мамку-у-у… – Парень вдруг разревелся. – Убили-и-и…
Я услышал скрип своих зубов. Нет, не только своих.
– Кадет!
– Я!
– Шанс небывалый. А не попадём ли мы впросак? Выяснить! Чтоб ясно было, как в полдень!
– Так точно!
– Мельник! Собирай ударную группу! Сам возглавлю. Батарея «Единорогов», «куцые», «Егеря», «Кирасиры», «Сталкер». Огнесмеси побольше. Сжечь! Быстро! На сборы пять минут! Выдвигаемся с переезда.
Спустя пять минут ударный мобильный отряд стартанул с переезда на северо-запад по пыльной грунтовке, уже опустевшей от беженцев. О том, что поток был, свидетельствовали трупы и тысячи следов.
Немцы были в семи километрах. Это если по карте. В реале дольше, конечно. Летели на всех газах. «Куцые» и «Егеря» сразу вырвались вперёд, Забитые, как автобусы в час пик, пехотой, «Единороги» и «Кирасиры» отстали, глотая пыль.
– Есть контакт! – доложил Кадет. – Вижу собаку с метлой и косой. Меня не унюхала.
– Понял тебя, погляди, что за огородами.
– Сделаю.
– Медведь – «куцым», «егерям», нахрапом ломим! Не останавливаться! Блох скидывать на ходу! Крутись как уж, но не останавливайся! Врываемся и жжём! Я прикрою!
Немцев врасплох застать не удалось. Ещё бы, такой столб пыли и рев десятков движков. А для танкистов источник рёва – это не секрет и не загадка. Поэтому первый же Т-70, взлетевший на гребень высоты, споткнулся и развернулся на сбитой гусенице. Экипаж не покинул машину – стали разворачивать башню.