Киросиров чуть кивнул лысой своей головой. Сам бы он сейчас с удовольствием съел Тоннера.

— Еду подали около часу ночи, — не обращая внимания на урядника, продолжал доктор. — По степени переваренности содержимого желудка можно узнать, когда Северский умер. Придется вскрывать!

— Ни за что! Хватит святотатств! — закричал Киросиров.

Тоннер посмотрел на Терлецкого. Тот молчал. Разбирайтесь, мол, сами! Он корил себя за глупость: ввязался в расследование, его не касавшееся, раскрыл инкогнито, подставил под удар задание государственной важности.

— Жаль! — только и сказал Тоннер.

Подошел к камину. Присев на колени, потрогал сложенные дрова. Затем поднес руку к носу, понюхал и торжествующе повернулся к Киросирову.

— Поленья мокрые! Как вы это объясните?

— Что? — Нет, доктор явно безумен. Надо проверить у него документы. Вовсе он не эксперт, наверняка из дома скорби сбежал: лазает по ночным вазам, нюхает дрова!

— Поленья мокрые. И пахнут шампанским, — пояснил Тоннер.

Терлецкий заинтересованно двинулся к камину. Молодец доктор! Таких бы в полицию, уголовные дела вести! Дотошный, ни одна мелочь от него не ускользнет! Придется помогать! Затюкает его местный обалдуй! Ишь, как пес огрызается!

— Надо одежду покойных обыскать! — предложил Тоннер.

— Не вижу необходимости, — заявил урядник.

— А давайте я, — предложил Угаров.

Одежда князя лежала на кресле, платье Насти — на полу за ширмой. Денис, зажав альбомы под мышкой, принялся все изучать. Киросиров хотел наглого юношу выставить, но в эту секунду в спальню вошел генерал. Как всегда, со свитой — за ним шествовали Роос, Данила и Кшиштоф.

— Ну что Шулявский? — осведомился Киросиров.

— Дверь мы открыли. Поляка там нет, — кратко доложил генерал и с недоумением спросил Терлецкого: — А зачем вы дрова нюхаете?

— Шампанское кто-то в камин вылил, — объяснил Федор Максимович.

— Это Настя, — с уверенностью сказал Киросиров. — Слуги допивают из бутылок, а она в них яд развела. Не хотела больше никого губить!

— Может, и так, — задумчиво произнес Тоннер. — Проверим! Антон Альбертович, сделайте смывы из бутылок. А я пока воду из бокалов проверю.

— Сию секунду!

Тоннер кинул в четыре пробирки по щепотке купороса. В двух появились знакомые ярко-синие хлопья, в оставшихся реактив, не меняя цвета, осел на дно.

— Третья и четвертая. Те бокалы, которые, по нашим предположениям, на полу стояли, — заключил Илья Андреевич. — Вода из бутылок готова?

— Готова, готова. — Глазьев протянул еще две пробирки.

— Посмотрим.

Снова две щепотки купороса.

— Фифти-фифти, как говорят англичане. В одной бутылке яд был, в другой — нет.

— Я прав, — торжествующе объявил Киросиров. — Настя шампанское в камин вылила.

— Предположение интересное, — согласился Тоннер. — Но ответьте, куда легче бросить порошок — в бокал или в бутылку? Чтоб проще было, возьмите купорос, попробуйте!

Урядник оттолкнул протянутую склянку и злобно прошипел:

— Легче в ночной горшок!

— А княгиня не вернулась? — Веригин и сам знал ответ, просто хотел прервать ссору.

— Сбежала ваша княгиня с поляком. Иноверцы — они все такие. Сегодня у алтаря в вечной любви клянутся, а завтра с первым встречным в бега! — У Киросирова проснулась ненависть и к княгине. Лягушатница проклятая! Он посмотрел на покойницу и задушевно произнес: — Бедная Настя, подождала б пару часов, и не пришлось бы князя травить. Сам бы за утешением пришел!