— А, знаю! Католики верят в папу Римского!

— Нет, что вы! В Иисуса Христа! Но несколько иначе, чем вы.

— А зачем? — удивилась Ольга Митрофановна. — Зачем иначе, если можно как все? И в аду гореть не придется!

— Мне грозит ад? — деланно испугался Тоннер.

— Как же! — изумилась Суховская. — Отец Алексей говорил: всех неправославных — прямо туда!

— Значит, буду гореть в приятной компании! Вся моя семья — католики: дедушка, родители, братья, сестры.

— Какой вы семьянин! — восхитилась Суховская.

Стол установили покоем в центральной комнате господского дома. Шторы задернули, но было необыкновенно светло: свет множества свечей, вставленных в разномастные канделябры, отражался от зеркал, украшавших стены, от блестящих серебряных подносов и от бесчисленного множества бокалов — пятидесяти гостям под каждый напиток. Искусно разбросанные лепестки роз, астр и ноготков украшали ослепительно-белую скатерть, а на накрахмаленных до хруста салфетках были вышиты инициалы хозяев.

Супружеская чета заняла центральное место. Генерала, как наипочетнейшего гостя (такого чина и звания никто из гостей не имел), посадили рядом с молодой. Новая княгиня Северская очаровала Павла Павловича еще в церкви, а после вручения подарка Веригин понял, что влюблен!

Генерал подарил свою табакерку одним из первых. Молодые супруги принимали поздравления незадолго до обеда посреди портика, украшавшего парадный вход усадьбы.

— Вы армейский друг Василия Васильевича? — поинтересовалась Элизабет. Она говорила по-русски почти правильно, но чуткое ухо стоящего неподалеку Тоннера уловило акцент, причем не французский.

— Нет, сударыня, — ответил Веригин. — Знакомы несколько часов. Провидению было угодно, чтобы восемь путешественников попали сегодня на вашу свадьбу: на тракте сгорел мост, а князь милостиво нас приютил и пригласил на торжество.

— Как, сгорел мост? — Княгиня продолжала улыбаться, но лицо ее стало озабоченным. — Это правда, князь?

— Да, ма шер.

— Отчего не сообщили мне?

— Мон ами, неужто в такой день вам есть дело до какого-то моста?

— Базиль, — назвала она князя на французский манер, — надеюсь, вы не забыли распорядиться о починке?

— Не успел, в церковь торопился, — раздраженно ответил князь.

— Это минутное дело! Не беда, сейчас все исправим! — Княгиня махнула рукой, и тут же, словно из воздуха, материализовался ее управляющий. — Павел Игнатьевич, пошлите Ерошку к Никите Соленому, старосте в Красном. Пусть отправит мужиков чинить мост. Бревна и доски пусть берут, что на новую мельницу заготовлены. Да пусть факелов прихватят — ремонт надо сегодня закончить.

Павел Игнатьевич еще вносил указания в маленький блокнотик, а к нему на всех парах уже бежал кучер Ерошка. Генерал, сам умелый командир, не успел даже заметить, как его позвали. «Да, — подумал он, — такой женщине и полк можно доверить, да что полк — армию! Повезло князю с супругой — будет как у Христа за пазухой».

Генерал обычно не афишировал своего холостяцкого положения, на прямые вопросы прелестниц отшучивался солдатской песенкой: «Наши жены — пушки заряжёны». Но, будучи по натуре романтиком, он всю жизнь искал ту, которую полюбит с первого взгляда. Тысяча чертей, сегодня Веригин ее нашел! И именно сегодня она вышла замуж за другого. Эх! Судьба — злодейка, жизнь — копейка.