— А вот и сестра, — проговорил Янтуш.

Женщина из прихожей увидела Рейтеля.

— Вот оно что! Пьете. Ну ладно, Макс, ему из дома не выходить, но ты, герр оберштурмбаннфюрер? Ведь тебя в любую минуту могут вызвать в штаб или в центр.

— Обойдется. Я тоже имею право на отдых и на личную жизнь. И потом, здесь не передовая, и даже не прифронтовая зона.

— А пить обязательно?

— Пить нет, а вот здороваться — да.

— Здравствуйте, герр офицер.

— Прекрати, Инга, — сказал брат, — что, Марку и расслабиться нельзя?

— По какому поводу пьянка?

— Да какая пьянка? Я же говорю, Марк расслабляется, я разгоняю тоску.

Рейтель спросил:

— Ты ужинала?

— Да, в госпитале. Я там принесла немного консервов, сегодня всему медперсоналу давали в качестве дополнительного пайка, чтобы не оплачивать переработку.

— Вам еще и переработку покрывают? — улыбнулся Рейтель.

— Но мы же, как ты говорил, не на передовой и даже не в прифронтовой зоне.

Макс рассмеялся:

— Да, Инга, тебе палец в рот не клади.

— А я и не позволю. Никому.

Она присела на табурет, внимательно посмотрела на Рейтеля:

— Что случилось, Марк?

Он изобразил удивление:

— А разве что-то обязательно должно случиться?

— Иначе ты не стал бы пить. Уж я-то тебя знаю. Давай рассказывай.

Рейтель вздохнул:

— Да чего рассказывать? Дом для наших не могу найти. И вроде полно домов, а снять по полученной инструкции не получается. Всю голову уже сломал, ничего не выходит.

Янтуш заинтересованно посмотрел на гостя:

— О каком доме идет речь?

— Нужен такой дом, чтобы он был арендован легально, чтобы им не заинтересовалось гестапо. Вернее, не заинтересовалось теми людьми, которые будут проживать в нем.

Макс взглянул на сестру:

— Почему ты мне ничего не сказала?

— Зачем? Если уж Марк не может ничего сделать…

— Марк не может потому, что он на виду и на высокой должности у гитлеровцев.

— О чем ты? — внимательно посмотрел на брата Рейтель.

— О том, что есть такой дом. Правда, на окраине, практически на выезде из города.

— Что за дом? — спросила удивленная Инга.

— Ты помнишь Дависа Кристуса?

— Дависа? Твоего товарища? Конечно, помню. Но он, по-моему, в Германии.

— Это по-твоему. На самом деле Кристус получил приглашение на работу в Бельгию еще в 1938 году. Родители его умерли, жениться не получилось — невеста укатила с каким-то немецким майором в Пруссию. Остался дом на улице Аспарос № 16. Это самая окраина. Можно сказать, крайний дом, у дороги в сторону Эстонии. Но Давис в 41-м приезжал, я тогда еще нормальный был. Встретились, выпили пива, он рассказал, как живется в Бельгии, под немцами. Не жаловался, нашел себе женщину, планировал жениться. Тогда же получил разрешение оккупационных властей на продажу дома. Но не смог, попросил меня сдать его в аренду, если покупатель не найдется. Доверенность есть, все как положено. Я ходил на Аспарос: дом приличный, вместительный, забор крепкий, большой двор, это же не центр. А потом… ходить уже не мог. Документы и ключи у меня в комнате.

Рейтель обрадовался:

— Что же ты раньше молчал! Значит, есть хата?

— Есть. И я от имени Кристуса могу сдать этот дом любому. Правда, это потребует формальностей в администрации. Но инвалида, думаю, гонять по инстанциям не будут.