Платов положил трубку.

Буторин, перешедший за стол совещаний, спросил:

— Мне продолжить?

— Позже, но до утра рапорт должен быть у меня.

— Есть, товарищ старший майор.

Платов расстегнул верхнюю пуговицу кителя, нажал кнопку вызова помощника:

— Толя, зайди!

Вошел старший лейтенант государственной безопасности Данилин. Он поприветствовал офицеров группы, когда те проходили через приемную, сейчас смотрел на начальника:

— Слушаю, Петр Анатольевич.

— Купи в буфете что-нибудь перекусить и завари крепкого чаю.

— Понял, ужин когда?

— Как будет чем ужинать.

— Есть.

Данилин вышел.

Платов прошелся по кабинету, присел на край рабочего стола:

— В войсках чрезвычайное происшествие.

Шелестов спросил:

— Застрелился кто-нибудь из видных военачальников?

Старший майор посмотрел на командира группы:

— Знаешь, Максим, я перестал разбирать, когда ты говоришь серьезно, а когда шутишь. Это значит, ты расслабился и решил, что тебе можно допускать фамильярности в обращении с вышестоящим начальством.

— Я серьезно, Петр Анатольевич. Что за ЧП еще может произойти в действующей армии? Какой-нибудь генерал не смог своим соединением или объединением выполнить поставленную задачу, следовательно, неминуемо наказание. И чем серьезней проступок, тем жестче наказание. У нас уже бывало так. Некоторые считают, что не смогут оправдаться и предпочитают пулю в висок допросам в подвале НКВД. Вполне объяснимая реакция.

— Ты же со своими подчиненными перед арестом не застрелился?

— Ну, кто мы, а там генералы!

— Нет, никто не застрелился. Дело обстоит гораздо хуже. К немцам ушел начальник штаба одного из наших стрелковых корпусов.

Шелестов с Буториным переглянулись, в один голос недоуменно спросили:

— Как ушел? Кто?

— Полковник Грунов, с ним его заместитель подполковник Дургин и начальник разведки майор Сазонов.

Буторин проговорил:

— И наверняка с секретными документами.

Платов отмахнулся:

— Грунов, естественно, забрал документы с грифом «совершенно секретно», но не в них дело. Новый исполняющий обязанностей НШ с офицерами оперативного отдела армии уже обесценили эту документацию. Командир корпуса провел перегруппировку сил, так что и в этом направлении существенного вреда предатели корпусу не нанесли. Удар в самом факте побега. Все же на сторону немцев перешел не ротный или комбат, даже не командир полка, что уже само по себе позорно для армии. К гитлеровцам ушел начальник штаба стрелкового корпуса.

— И как он смог уйти? — спросил Буторин.

Платов достал из сейфа папку, положил на стол совещаний:

— Здесь материалы служебного расследования командира корпуса.

Шелестов спросил:

— А комкор арестован?

— Нет, пока нет. Согласно распоряжению Верховного главнокомандующего, и командир корпуса, и начальник политотдела, и особист объединения должны были быть арестованы, но за «генерал-майора» Воронина лично поручился товарищ Жуков, Лаврентий Павлович попросил Сталина в это сложное время не прибегать к кардинальным мерам. Перед готовящимся наступлением гитлеровцев смена командования корпуса может негативно повлиять на его боеспособность. В общем, Воронина не арестовали, не сняли, а прислали нового начальника штаба из резерва ставки, ну и, соответственно, не тронули дивизионного комиссара и начальника особого отдела.