Оказывается, в обоих этих случаях говорится о еврейских мальчиках, перешедших в православие, и в одном случае, по показанию о. Автонома, мальчик был убит, а в другом случае - такого мальчика щипали и били...
Что же это доказывает?
Доказывает только то, что религиозные фанатики везде есть... Но какое же это отношение имеет к ритуальному убийству, с целью извлечения крови для причащения?..
Решительно никакого... Право же, это очевидно даже младенцам, и надо прямо поражаться, как этот о. Автоном мог быть вызван свидетелем для того, чтобы рассказать то, что он и подтвердить ничем не мог, и все время только и отыгрывался на "кажется", да "может быть".
Но, вот, скажут, какие евреи фанатики - окрестился мальчик, - сейчас же бить его!..
- Вы еврей?..-задает совершенно неожиданно вопрос товарищ прокурора о. архимандриту,-вы из евреев?..
Отец Автоном, немного смущаясь своего явного происхождения от праотцев древнего Израиля, тихонько заявляет:
- Да, одиннадцати лет меня крестили...
- Ну, а когда вы были евреем, - спрашивает Грузенберг, - вы от ваших родителей, родственников, или от еврейских учителей слыхали когда-нибудь, что евреи крадут христианских мальчиков, убивают их и приобщаются кровью христианских младенцев?..
- Нет, никогда не слыхал - взволнованно ответил о. архимандрит.
- А от кого ж вы слыхали это?
- Этому меня обучали православные учителя...
В публике большое движение.
- Вот оно что! - недоуменно восклицает мой сосед. А мне так и хотелось спросить:
- Ваше преосвященство, а вас лично не крали, не били, не убивали?.. {79} Конечно, он мне ответил бы, что нет, нет и нет... Значит, если мы даже поверим о. Автоному, то мы наверное уж знаем, что хотя бы только из двоих выкрестившихся еврейских мальчиков - одного крали, другого- не крали; одного били, другого не били. Потом у меня заворошился другой навязчивый вопрос:
- А что, если бы, скажем, в Киеве христианский м а л ь ч и к одиннадцати лет перешел бы в еврейство, принял иудейское вероисповедание, что было бы тогда?
Били бы кого-нибудь или не били? Писали бы о еврейском засилии или не писали?
Как жаль, что о. Автоному никто этих вопросов не предложил. Ведь он мог бы, вероятно, нам на них ответить с большой точностью...
XXXIII.
Козаченко.
Посадили Бейлиса в тюрьму... Сидит он, томится, тяжело ему... И вот, тюремное начальство, заботясь о том, чтобы его не обижали арестанты, переводит в камеру "скрывающихся" арестантов. Что же это за люди, что же это за арестанты, которые даже в тюрьме должны скрываться от своих же товарищей по несчастию?
Это те, которые на воле занимались добровольным или служебным сыском, а потом сами проворовались, или, совершив то или иное уголовное преступление, попали, в ожидании суда, в тюрьму. Здесь они чувствуют обыкновенно себя в большой опасности от арестантской среды, которая всегда готова с подобными субъектами расправиться самосудом...
Находясь в тюрьме, эти любители сыска охотно продолжают заниматься тем же своим ремеслом.
В делах расследования уголовных преступлений нередко применяется прием, когда особо интересного арестанта переводят в компанию этих проворовавшихся сыщиков, доносчиков, продажных людей, провокаторов и пр. т. п. молодцов. Поручают, тому или иному лицу подружиться с ним, войти в доверие, а потом... потом дать следствию то, что ему необходимо. {80} Так случилось и здесь. Бейлиса почему-то перевели в эту камеру.