Свидетель вспоминает, что, когда Козаченко приходил на завод Зайцева по поручению Бейлиса, увидев его, он принимал все меры, чтобы не встретиться с ним...

- Я предупреждал управляющего заводом господина Дубовика, что это за птица... Его всем надо опасаться... Самый последний человек. Ему ни в чем доверять нельзя...

Так отзывается об этом одном из главнейших свидетелей тот, кто знает Коэаченко давным-давно...

XXXV.

Свидетель арестант.

Вся эта козаченковская история совершенно распалась, когда суду пришлось выслушивать свидетеля арестанта, сидевшего одновременно с Козаченко в тюрьме, слышавшего все разговоры Менделя Бейлиса и присутствовавшего, когда писалось то письмо к жене Бейлиса, которое ему вменяется в такую тяжкую вину.

Этот свидетель отбывает наказание за кражу. Сидел ранее в одной камере с Бейлисом и Козаченко...

- Бейлис при всех арестантах жаловался на свое тяжелое положение, что страдает он безвинно-напрасно!.. Мы все знали, что он посылал записку на волю к жене...

- А Козаченко?

- Козаченко его обсасывал...

Это - арестантское выражение, означающее, что Козаченко работал над ним.

- А Бейлис дружил с ним?

- Дружил.

- Просил передать записку жене?

- Просил.

- Просил Козаченко хлопотать?

- Просил.

- Почему?

- Так что он освободился, ну все думали, что и других он может освободить...Бейлис просил его похлопотать на воле... {86} - А отравить никого не просил?

- Нет, этого не было, мы бы знали...

И сколько мы ни слушаем свидетелей, каждый раз, как только дело коснется какого-либо пункта обвинения, сейчас же все разъясняется, и обнаруживается или полная сказочность и фантастичность обвинений, или полная несостоятельность их, не выдерживающих ни малейшего прикосновения критики при перекрестном допросе.

И хочется спросить: где же, кто же подтверждает хоть чем-нибудь то, в чем обвиняется Мендель Бейлис?

Ни одного слова во время всего процесса мы не слышали не только по поводу ритуальных мотивов убийства, в чем именно и обвиняется Бейлис, но и вообще о какой-либо причастности его к этому кошмарному убийству.

XXXVI.

Козаченко в синагоге.

У Козаченко был какой-то большой план с делом Бейлиса, он что-то замышлял крупное, но оно у него сорвалось...

- Выхожу из синагоги,-показывает свидетель Жук, - вдруг ко мне подходит какой-то совершенно незнакомый человек и начинает говорит о несчастном положении Бейлиса, которому необходимо помочь... Я был очень удивлен этим неожиданным обращением... Отказался с ним говорить, просил его оставить меня.

- А как он себя назвал?..

- Кажется, Козаков...

- А может быть Козаченко...

- Да, да, Козаченко...

- А вы денег ему дали?..

- Нет...

- Почему?..

- Он не просил...

Из дальнейшего допроса, как этого, так и другого свидетеля, выяснилось, что, потерпевши неудачу у дверей синагоги, Козаченко не смутился... Он пошел в синагогу и стал с теми же вопросами и советами приставать к другим евреям, занимающим при синагоге то или иное положение!.. {87} Не было ли здесь желания расширить рамки кровавого навета и как-нибудь, чем-нибудь притянуть целую религиозную еврейскую общину к этому делу?