А он? Бейлис?..

{193} Он бледен как смерть, он тянется, он плачет, он говорит какие-то слова... Вот он упал на скамью подсудимых - на скамью своей свободы... Встал опять, мечется, сел, склонился на скамью, и жмет протянутые руки, и плачет, и смотрит туда, в тот угол, где его жена, его сын, его родные..

- Спасибо вам, спасибо!.. - говорили многие, обращаясь в сторону присяжных. И действительно, есть за что благодарить.

Совесть народа русского теперь чиста не только пред совестью древнего Израиля, но и перед совестью всего мира.

Пусть Пранайтисы, Замысловские, Сикорские и Шмаковы правят свою тризну над могилой средневековых суеверий... Пусть они куют новые цепи прекрасной жизни... Пусть... Нам теперь нет до этого никакого дела...

Вся Россия вместе с киевлянами вздохнула полной грудью обновленной счастливой души... В борьбе радостен каждый миг победы...

LXXXII.

В гостях у Бейлиса.

Он на свободе, его сейчас должны освободить, и выпустить пленника на волю...

Где же он? Его необходимо видеть, пожать ему руку, сказать, хоть что-нибудь сказать.

И мы в автомобиле колесим Киев, ищем его...

Мы уже знаем, что его из тюрьмы передали в Лукьяновский участок...

Едем на Лукьяновку, туда, где дней 20 тому назад мы были, когда производился осмотр местности, когда Мендель Бейлис, окруженный плотным кольцом конвойных, ходил по заводу, вспоминая свое былое житье...

Неужели он там ходит теперь на свободе?.. Мы у ворот старой конторы, где он писал квитанции...

Звонимся. Не пускают. Городовые говорят - здесь никого нет, здесь нет Бейлиса. Как из-под земли вырастает свидетель Добжанский, еще и еще лукьяновские жители.... Они уже знают, что Бейлис оправдан, и радуются как дети...

- Мы так и знали...Нешто завинят невинного?.. Нет, ты, брат, что думаешь, мужик, и у мужика совесть есть... {194} И нигде ни одного слова против Бейлиса. Мы берем проводника, какого-то юнца, и по невероятным уличкам и переулкам, с горы на гору, летим дальше по следу - сначала в Плоский участок. По дороге встречаем полицию, казаков, стражников. Везде усилены посты. Все на изготовке... У участка много полиции.

- Бейлиса увезли.

Досадно.

Летим дальше. Вот мы отныне у знаменитой больницы на Кирилловской улице. Здесь по близости живет Дубовик. Стучимся...

- Кто там?.. Войдите...

И здесь полиция, охраняющая от всяких случайностей дом, куда отвезен Бейлис.

Входим. Много народа. Вот он, Мендель Бейлис. Сидит на кожаном диване возле стола... Молчит, улыбается и все так же мнет и жмет свои бледные руки...

Жму ему руку, поздравляю с свободой... Он радуется, глаза его вспыхивают... Ощущает ли он, что такое свобода? Помнит ли он ее?

Возле него кто-то из друзей что-то говорит, рассказывает, старается шутить... Но шутка висит в воздухе, не вызывает смеха...

Вот она, его жена, худощавая, измученная женщина... Она растерялась и, вероятно, мало соображает, что делает, как живет, что думает...

Она рада и счастлива...

А рядом с ней бледная, худенькая девочка, это их дочка...

Испуг в ее глазах, и страх и трепет во всей ее маленькой, тоненькой смущенной фигурке.