Охранитель подошел к Барановичу, жестом пресек официальное приветствие, как того требовал этикет, и пожал руку, похлопав старого знакомого по спине. Эта излишняя простота не нравилась многим в великих семьях, но обычные безродные маги были от Горленко без ума.

— Рад вас видеть, Федор Павлович, — сказал Козлович, поняв, что можно отойти от норм приличий.

— Ты же не думал, Викентий, что я не отвезу своего крестника в школу? Такое раз в жизни бывает.

— Что ваши дети, Федор Павлович? — спросил учитель. Он не заискивал, а искренне интересовался. Виктор так и остался неплохим магом, но не более. Зато Анна проявила себя талантливым преобразователем уже известных заклинаний. Вот кто бы мог подумать?

— Телятся они все, Викентий. Боюсь, на тот свет отправлюсь прежде, чем внуков увижу. Силы боятся растерять. Светлана вот не побоялась, посмотри какого красавца родила. И сама не абы кто, а уже искусник. В ее то годы, да после рождения сына.

— Хвалите вы меня, Федор Павлович, — смутилась Терлецкая.

— Как есть, так и говорю. Ты лучше, Викентий, с крестником моим познакомься. Сергей Максимыч, ходь сюда, мил ты мой человек.

К учителю вышел худенький подросток с черными волосами и пронзительным взглядом больших глаз. Если повадки он унаследовал от отца, то красоту взял от матери. Новый ученик Терново поклонился и скороговоркой выпалил.

— Сергей Максимович Кузнецов-Терлецкий к вашим услугам.

— Викентий Павлович Баранович, — поклонился в ответ человек с бородкой, — учитель по руноведению и нумерологии, а также заведующий учебной частью Терново с этого года. К вашим услугам.

На этом их разговор был закончен. Не потому, что им не оказалось, что сказать друг другу. Короткое знакомство ученика и учителя прервало появление еще одной важной свиты. Пусть менее родовитой, но вместе с тем не менее значимой в нынешней России.

Верховная жрица (звание, которое ей дали прочие ведьмы) самого большого ковена на территории страны, состоящего в свою очередь из множества маленьких сообществ, известная Козловичу, как Зыбунина Екатерина, с гордо поднятой головой шествовала к ним. За годы, пока они не виделись, Катя расцвела, как распускается бутон розы, поставленный в вазу. Ее рыжая волосы, казалось, были объяты огнем, зеленые глаза смотрели пронзительнее самого мощного артефакта по раскрытию невидимости, а осанка и властная походка свидетельствовали, что перед собравшимися как минимум королева. Так оно и было. За глаза Зыбунину называли королевой ведьм.

По правую руку от Екатерины торопливо шел невысокий, яркий, как весеннее солнце, юноша. Он то и дело поправлял копну непослушных рыжих волос и морщил нос, покрытый веснушками. Столько же похожий на мать, сколь не похожий на отца.

— Господа высокородные, — чуть склонила голову Зыбунина, даже не пытаясь кивнуть или следовать этикету. Ведьмы не были вхожи в высокие круги аристократов, оттого и играть по их правилами многие не желали.

— Катенька, приветствуя тебя, — вскинулся Горленко.

Забунина позволила себя поцеловать в щеки, после чего легонько остранилась.