Но, как мы помним, поблизости пребывал ярый ненавистник Бирона фельдмаршал Миних, которого в армии чертовски уважали. Солдаты даже прозвали его «соколом», хотя командиром он всегда был жестким, в сражениях и при штурме крепостей потерь не считал, людей не берег.
Так что регентом Бирон пробыл только три недели. Потом Миних его скинул с такой легкостью, словно кошку ногой пнул. Взяв всего 80 солдат и своего адъютанта подполковника Манштейна, он темной ночью направился к Летнему дворцу Бирона. Всем встречным воинским караулам он, нимало не стесняясь, говорил: братцы, мы тут идем Бирона брать… После чего караулы с превеликой готовностью присоединялись к невеликому отряду Миниха. Дворец заняли без малейшего сопротивления, благо и сопротивляться было некому: Бирона повязали, как пучок редиски…
Все те сановники, что под руководством Бирона пару недель назад наезжали на Антона, тут же осознали, что это на них снизошло временное помрачение ума, – и примкнули к Миниху единодушно, и не они одни. После короткого совещания в узком кругу регентшей назначили все-таки Анну, отодвинув Антона. Логику принявших такое решение разгадать нетрудно: Антон, пусть и невеликого ума человек, все же много времени провел при дворе, завязал знакомства и связи, генерал – так что как бы чего не вышло… А вот Анна, четыре года просидевшая фактически в заключении, стала диковатой и нелюдимой, связей и серьезных знакомств при дворе не имела ни малейших, так что ею вертеть было гораздо проще.
Правда, в утешение Антон получил чин генералиссимуса (но к реальной власти допущен не был). Миних стал первым министром, Остерман получил чин генерал-адмирала, князь Черкасский, без которого и тут не обошлось, стал великим канцлером, активный участник переворота фельдмаршал Левенвольде получил «знатную сумму» на покрытие огромных долгов. Наградой генерал-прокурору Трубецкому и сенатору Лопухину стало прекращение следствия, под которым они пребывали за немалые взятки и казнокрадство.
Бирона принялись, как это называлось в допетровские времена, «считать» – то есть описывать имущество и под лупой изучать его деяния. Насчитали немало: денег и драгоценностей на четырнадцать миллионов рублей (без учета вкладов в иностранных банках), земли и дворцы в России и Курляндии…
Взялись судить. Кроме вполне реальных грехов вроде взяточничества и расхищения казны выкатили еще и совершенно вздорные обвинения. В том, например, что он умышленно способствовал смерти Анны Иоанновны: зная, что у нее камни в почках, заставлял много ездить верхом, отчего произошло резкое ухудшение здоровья. Бред, конечно: Бирон был последним человеком в России, кто мог бы быть заинтересован в смерти Анны, а верхом она любила ездить с давних пор. Но победителей не судят – судят они сами…
Бирона приговорили к четвертованию, но Анна Леопольдовна приговор смягчила, заменив его вечной ссылкой в Пелым. Эта унылая деревушка на Северном Урале, чуть ли не у полярного круга, была основана еще Борисом Годуновым исключительно как место ссылки – и первыми туда при нем угодили участники убийства малолетнего царевича Дмитрия в Угличе (вообще-то те, кого следствие признало таковыми, – дело до сих пор остается крайне темной историей…).