– Может быть, и нет, – заметил Мериме.

– Что вы хотите сказать? – заинтересовался Рудлов.

– А? Нет, ничего, простите.

Я понял, что доктор просто не хочет отвечать газетчику.

– Кто доставил вам эту записку? – спросил я.

– Почтальон, конечно.

– Значит, это было письмо?

– Да, разумеется.

– Когда Мария его отправила?

– Не помню.

– У вас остался конверт?

– К сожалению, его я не сохранил, – Рудлов развел руками. – Сами понимаете, зачем он мне.

– А как же профессиональная привычка ничего не выбрасывать? – не без язвительности поинтересовался Армилов.

Рудлов нимало не смутился и ответил:

– Но не до такой же степени, господа! Если я стану оставлять все, то скоро утону в соре.

– Жаль, что вы не сохранили конверт, – сказал я, чтобы подвести итог этой бесплодной дискуссии.

– Но, полагаю, письмо было написано не позже третьего июля, – заявил вдруг репортер.

– Почему вы так думаете?

– Почту у нас разносят по четвергам. Письмо я получил в субботу, пятого числа.

– Ясно. Вы сами получили его? Видели почтальона? Он отдал вам конверт в руки?

Рудлов кивнул и сказал:

– Это был папаша Дивов. Ему уже шестьдесят восемь, а он до сих пор служит. Он застал меня в саду за утренним чаем и отдал письмо.

– Оно было запечатано?

– Разумеется.

– Следов того, что его вскрывали, вы не заметили?

– Специально я конверт не разглядывал, но в глаза мне ничего не бросилось.

Кажется, тема была исчерпана.

– Что ж, благодарю.

– Ну, что вы, не стоит. Я всегда готов оказать помощь властям.

Мы поднялись.

– Я вас провожу. Скажите, я могу рассчитывать на эксклюзивный материал, когда вы раскроете дело? – с надеждой спросил Рудлов, переводя взгляд с меня на Армилова.

– Это решать господину полицмейстеру, – ответил я.

У меня были сомнения относительно того, захочет ли Армилов делать хитрому репортеру такой подарок.

– Большое интервью! – не унимался Рудлов, заискивающе улыбаясь.

– Давайте не будем делить шкуру неубитого медведя, – сказал я уже на пороге. – Преступник пока на свободе.

– Да, конечно! Поговорим, когда придет время. Я понимаю!

На улице было темно. Месяц закрыла туча. Вечер показался мне душным, воздух – спертым. С реки вдобавок тянуло гнилью. Мои спутники тоже почувствовали этот омерзительный запах.

Армилов раздраженно поморщился.

– Гадость! – процедил он сквозь зубы. – Эта жара нас погубит. Даже ночью нет от нее спасения.

– Будем надеяться на лучшее, – отозвался доктор. – Когда я служил в Китае, дождь мог начаться совершенно неожиданно.

– Но мы в России, господин Мериме, – возразил Армилов. – Здесь вам не джунгли.

Я вынул хронометр. Он показывал четверть двенадцатого. Весь вечер я помнил о Елене Веретновой и ее приглашении. Близилось назначенное время. Я взглянул на Мериме и Армилова. Должен ли я сказать им о предстоящей встрече? Полицмейстер наверняка все испортит, а вот поддержка доктора мне не помешала бы. Идти одному мне не хотелось. В конце концов, я следователь, а не бесстрашный герой бульварного детективного рассказа.

Мы доехали до участка, попрощались с Армиловым и пошли в гостиницу. Я распустил галстук, чтобы не так чувствовать духоту.