Говорят, что человек привыкает преодолевать страх, со временем становится безразличен к опасности. Не могу сказать того же о себе. Должно быть, во мне силен инстинкт самосохранения. Полагаю, это к счастью. Он не раз спасал мою жизнь.

Ночной пейзаж Кленовой рощи не вызывал у меня ничего, кроме неприязни. Мне казалось, что безумный декоратор постарался вырезать из фанеры самые уродливые силуэты, какие только смог, и расставил их тут, погрузил во тьму сцены. Повсюду мне мерещились соглядатаи. Меня не покидало чувство, будто чьи-то глаза неотступно следят за мной.

Наконец я очутился на поляне, поросшей высокой травой, где некогда располагался дом Вышинских. Вернее сказать, это уже была не совсем поляна, поскольку повсюду высились черные курганы выкопанной земли и битого камня. Я не знал точно, где будет ждать меня Елена Веретнова, а звать ее не хотел, поэтому пошел по раскопкам, старательно огибая ямы и котлованы. К счастью, тучи рассеялись, и луна светила ярко.

– Господин Инсаров! – тихо позвал меня женский голос.

Я обернулся и увидел Веретнову. Она помахала мне рукой, чтобы я подошел.

Девушка была одета в длинный темный плащ и капор, на фоне которых ее лицо казалось особенно бледным. Если бы я не ожидал встретить здесь Елену, то в первое мгновение наверняка принял бы ее за привидение.

– Идите же! – повторила Веретнова чуть громче.

В ее голосе слышалось нетерпение. Она огляделась, словно опасалась, что нас могут побеспокоить.

Я приблизился к ней и сказал:

– Доброй ночи.

– Вы один? – спросила девушка, заглядывая мне за спину.

– Да, сударыня. – Я внимательно разглядывал ее лицо.

Глаза Елены привлекли мое внимание. В них мелькал какой-то нездоровый, лихорадочный блеск.

Я подумал, что она больна, и спросил:

– Вы хорошо себя чувствуете?

– Что? Да, разумеется.

– Вы хотели мне что-то рассказать касательно…

– Тс-с! – Веретнова приложила палец к губам. – Не здесь! Идемте, – она поманила меня за собой.

Я инстинктивно сжал рукоять револьвера и нащупал указательным пальцем спусковой крючок. Эта барышня явно заманивала меня в ловушку. Здесь, посреди раскопок, никто не мог нас услышать. Искать другое место, еще более уединенное, было бессмысленно.

Я прислушался, но в ночной тишине раздавались только наши шаги, шуршавшие по выкопанному гравию. Интересно, где сейчас Мериме. Едва ли доктор успел занять наблюдательную позицию. Скорее всего, он еще в пути.

Мы остановились у края большого котлована, в одной из стен которого чернел вход в развалины дома Вышинских. Он производил крайне мрачное впечатление, словно отверзлись врата, ведущие в глубины самой преисподней. Должно быть, это был подвал.

Я невольно поежился. Девушка стояла рядом, не говоря ни слова и устремив взгляд вниз. Казалось, она тоже была заворожена видом черного провала в стене котлована.

– Зачем мы сюда пришли? – спросил я.

На тонких бледных губах Веретновой вдруг появилась кривая улыбка.

– А затем! – ответила она и вдруг вцепилась в мой рукав.

Эта хрупкая на вид девушка с нечеловеческой силой толкнула меня вниз, и я полетел в котлован. Падение было недолгим, а приземление – довольно болезненным. Я едва не вывихнул ногу. Когда мне удалось подняться, я увидел, что Веретнова стоит напротив меня. Ей каким-то образом удалось спуститься и не упасть. На ее лице играла мерзкая улыбка. Я достал из кармана револьвер, направил ствол на девушку и огляделся в поисках лестницы. Елена глухо рассмеялась.