Откуда-то доносился протяжный вой собаки.

– О чем-то задумались, Петр Дмитриевич? – спросил Мериме.

– Почему вы так решили?

– Это было бы логично.

– Задуматься?

– Конечно. Сегодня в ваше распоряжение поступило немало новых сведений.

Я усмехнулся и проговорил:

– Знаете, доктор, мне сейчас кажется, что я собираю мозаику. Выложил реку, холмы, небо с облаками и даже пенек. Только вот никак не могу изобразить того человека, который на нем сидит.

Мериме понимающе кивнул.

– Бывает. Но ведь поначалу вы вообще не знали, с какого конца взяться за дело.

– Ну, это как раз не проблема. За дело я берусь обычно с того конца, где свидетели. Только это не всегда приносит результаты.

– Давайте попробуем разложить все по полочкам, – заявил Мериме.

– Мадам Ауниц пишет своей бывшей горничной, что должна бежать. Вы это имели в виду, когда обронили у Рудлова фразу, которую не захотели пояснять?

Доктор кивнул и сказал:

– Да, я подумал, что информация могла быть не подслушанной, а полученной из первых рук.

– Согласен. Идем далее. Мария Журавкина пишет письмо журналисту, спешит к нему, чтобы поделиться некоей важной новостью, по дороге ее убивают. Очевидно, кто-то знал, о чем просила ее госпожа Ауниц, и решил, что Мария хочет рассказать об этом Рудлову.

– Вот видите, – заметил Мериме. – Это уже логическая цепочка.

– Я понимаю, вы предполагаете, что убийцей Марии и мадам Ауниц был муж последней. Таким вот образом он помешал своей жене покинуть Кленовую рощу. Однако его нельзя обвинить только на основании подозрений. У нас нет ни орудия убийства, ни свидетелей.

– Он мог знать о том, что горничная передает сплетни Рудлову.

– Как и другие. Шила в мешке не утаишь. Уверен, соседи репортера много раз видели, как Журавкина приходила к нему.

– Получите ордер на обыск поместья. Возможно, орудие убийства горничной и мадам Ауниц все еще находится в доме.

– По крайней мере, эти два преступления связаны одним способом убийства. Признаться, меня беспокоит тот голый мужчина, которого видела Вирджини Лювье. Кому могло понадобиться разрисовывать себя крестами и бегать по ночам нагишом?

– На мой взгляд, этот таинственный человек, так отличившийся непристойным поведением, скорее имеет отношение к убийствам рыжей незнакомки и Марианны Киршкневицкой.

– Почему?

– Если палка, которая, по словам Елены Веретновой, висела у него за спиной, и есть таинственный… эспадрон, которым были убиты эти женщины, то вам придется искать еще одного преступника. Вряд ли здесь замешан Ауниц.

– Почему бы и нет?

– А причины?

– Ладно, давайте пока оставим это. Значит, вы думаете, что следует обыскать дом Ауницев?

– Я убежден в этом.

– Вот если бы получить доказательства, что Ауниц знал, зачем Мария Журавкина пошла к Рудлову! Он мог подслушать разговор жены с Бродковым, в котором та выяснила, что Мария – ее бывшая горничная. Если Ауниц подозревал, что жена хочет сбежать, то мог догадаться о содержании записки. Но как он узнал, что Мария отправилась к репортеру?

– А если он следил за ней? Или услышал разговор с Бродковым, учинил супруге допрос и заставил ее все рассказать.