Лампёшка оборачивается к кровати. Пойти? И бросить Рыба?

Внизу раздаётся громкий лай, крики и какой-то хлопок.

— Ты в своём уме, Флинт? — гремит грозный голос Адмирала. — В моих собак вздумал стрелять! Идиот!

Лампёшка качает головой. Не выйдет: мимо них ей не пройти.

— Ник! — кричит она. — Ты можешь… Кто-то должен сбегать к моему отцу и сказать, что…

Поднимается ветер. Деревья и изгороди шумят и шуршат.

— Он должен знать, что… что Адмирал вернулся! — вопит она поверх шума. — И что он, что он… Ему надо…

Ник что-то отвечает, но слов не разобрать.

— Что-что? — кричит она.

Его слова опять уносит ветер.

Лампёшка оглядывает комнату.

— Погоди! Погоди, Ник! Я тебе кое-что сброшу!

Ник кивает. Он подождёт.

Трясущимися руками Лампёшка открывает баночку с чернилами и опускается на колени у низкого столика. «У меня получится, — уговаривает себя она. — Я же училась. Может, как раз ради этого». Она макает перо в чернила и тут же сажает кляксу.

«Милый папа, — думает она. — Милый папа, это твоя дочь, Лампёшка, как твои дела…» Нет, не так, лучше: «Тот корабль принадлежал Адмиралу, в чьём доме я живу, он вернулся, и тебе надо бежать, немедленно, а не то…» Она сжимает перо. Опять кляксы. «А не то…»

Её мозг тоже, похоже, трясётся от страха. А надо торопиться! Кажется, кто-то поднимается наверх? Известно ли Нику, где живёт её отец? Адмирал сказал: знаешь, какое наказание положено за пьянство и ещё за что-то?.. Но не сказал, какое. Сажают на хлеб и воду, а то и похуже, намного хуже… но что?

Ленни сидит на кровати, смотрит испуганно. Снизу доносятся новые крики и грохот. Потом вдруг — жалобный вой одного из псов. Парень вскакивает и хочет броситься к двери, но Лампёшка хватает его за рукав и тянет вниз.

— Пожалуйста, не надо, пожалуйста, оставайся здесь, Ленни!

Ленни медленно садится, не сводя глаз с двери.

Лампёшка возвращается к записке. Лист бумаги по-прежнему чист.

— Рыб, — шепчет она. — Что мне написать? Какое наказание положено на корабле за пьянство и… и…

Голос из-под кровати совсем тихий, но Лампёшка слышит его.

— За это вешают, — говорит Рыб. — На самой высокой мачте. — Он-то в таких вещах, конечно, разбирается. — Твоему отцу надо немедленно бежать. Это и напиши.

«Милый папа, милый папа…» Лампёшку начинает трясти ещё сильнее, она даже букву «м» забыла.

— Я так хорошо научилась писать! — разражается она вдруг слезами. — А теперь не могу.

— Давай сюда, — говорит Рыб и выползает из-под кровати. — Я напишу.

Он начинает писать, быстро и аккуратно. Миг — и лист уже исписан.

«Поможет ли это? — думает Лампёшка. — Дойдёт ли записка до отца, прочтёт ли он её?..»

Из сада опять доносится свист. Лампёшка подбегает к окну.

— Почти готово! — кричит она. — Ещё минуту!

Внизу хлопает дверь — кажется, совсем близко. «Ключ!» — вспоминает она вдруг. Она нащупывает его в кармане и запирает дверь.

— Готово, Рыб? Ну пожалуйста!

Мальчик кивает и машет листком, чтобы чернила подсохли.

— Готово, — отвечает он. — Но как…

Кто-то взбирается по лестнице тяжёлыми, неровными шагами. Этот кто-то хрипло дышит, хромает и ругается себе под нос.