Джесси остановилась, постукивая указательным пальцем по зубам «тщательно обдумывая слова. Она сделала глубокую затяжку, а затем продолжила:

…побочный благотворительный эффект. Брендон был рядом со мной во время всех допросов полиции, записывая показания на магнитофон. Он вежливо, но неумолимо напоминал всем присутствующим — включая стенографисток и сиделок, — что каждый, разгласивший сенсационные подробности дела, столкнется с репрессивными мерами огромной юридической фирмы. Видимо, Брендон повлиял на них так же, как и на меня, потому что никто из посвященных никогда даже не разговаривал с журналистами. Самые ужасные и неприятные допросы велись в течение трех дней, проведенных мною в реабилитационной палате, когда меня накачивали кровью и физраствором через пластмассовые трубочки.

Доклады полицейских, отражавшие эти допросы, были настолько странными, что вообще непонятно, как они стали правдоподобными, когда впервые появились на страницах газет. Хочешь узнать, что говорилось в их записях? Ладно, послушай:

„Мы решили провести денек в нашем загородном доме в западной части штата Мэн. После занятий сексом мы вместе принимали душ. Джеральд вышел из-под душа раньше, а я решила помыть голову. Он пожаловался на то, что у него пучит живот, возможно, из-за тех сэндвичей, которые мы съели по дороге из Портленда, и спросил, есть ли в доме какие-нибудь таблетки. Я сказала, что не знаю, но если и есть, то они лежат на шифоньере или на полочке над кроватью. А минуты через три или четыре, когда я ополаскивала голову, я услышала крик Джеральда. Крик свидетельствовал о сердечном приступе. За ним последовал глухой удар — звук падающего на пол тела. Я выскочила из душа, и, когда вбежала в спальню, у меня подкосились ноги. Падая, я ударилась головой об угол шифоньера и потеряла сознание“.

Согласно этой версии, придуманной совместно мистером Милхероном и миссис Белингейм — и с энтузиазмом принятой и одобренной полицией, — я несколько раз частично приходила в себя, но всякий раз снова теряла сознание. Когда же я наконец снова открыла глаза, собака, терзавшая Джеральда, напала на меня. Я взобралась на кровать (согласно нашей версии, мы с Джеральдом обнаружили ее там, где она стояла, — возможно, передвинутая парнями, приходившими натирать пол, — но страсть настолько охватила нас, что мы даже не потрудились поставить ее на место) и отогнала собаку, бросив в нее пепельницу, а затем и стакан. Потом я снова потеряла сознание и провела несколько часов, истекая кровью. Позже я снова пришла в себя, добралась до машины и, в конце концов, добралась до безопасного места… после того, как еще один раз потеряла сознание и врезалась в дерево.

Однажды я спросила Брендона, как ему удалось заставить полицию поверить в эту чепуху. Он ответил: „Этим делом занималась полиция штата, Джесси, а у нас — я имею в виду фирму — много друзей в полиции. Ты знаешь, полицейские тоже люди. Парни отлично поняли, что произошло, как только вошли в дом и увидели наручники на кровати. Поверь, они не впервые видели наручники в подобной ситуации. Но не было еще ни одного полицейского, который предпочел, чтобы вы с мужем превратились в кучу дерьма в результате того, что было не более чем просто несчастный случай“.