Ривз делает шаг назад. Останавливается.

Мы на расстоянии моей вытянутой руки, сжимающей пистолет. Натянуты, как леска от взрывчатки, тронешь и все разнесет в ошметки. Глаза Тайгера темнеют. Зрачки расширяются и дыхание учащается.

Сглатываю. Либо он в бешенстве, либо завелся с полуоборота.

— Дай мне уйти! Отпусти меня! — слезы катятся по щекам, все тело колотит в страшном ознобе.

Сердце подобно птице с рваными, перебитыми крыльями бьется в грудной клетке, боль нестерпимая.

Делаю шаг в сторону, повторяет за мной, сильный, мощный хищник с плавными тигриными движениями. Не дает увеличить расстояние между нами и смотрит в глаза.

Ноги дрожат обутые в высокие шпильки. Молчит. Скользит взглядом по моему телу и кажется, что пламенем обдает, а на дне глаз уже вовсю бушует голодный шторм.

Сжимает челюсти и желваки ходуном ходят.

Голод. Его.

Паника. Моя.

— Отпусти меня! — шиплю разъяренной кошкой, готовой обнажить когти и бросится на врага, располосовать его лицо в кровь, чтобы шрамы остались. Чтобы дьявол лишился красоты своей ангельской, чтобы, глядя на него сердце не заходилось тоской.

Останавливает взгляд на моей груди, открытой с твердыми сосками. Знаю, тело все еще на него реагирует.

Руки сжимает. Сглатывает сильно. Кадык дергается.

Мне бы платье поднять и прикрыться, но сейчас у меня проблемы посерьезнее, чем смущение от своей обнаженности, выставленной на показ.

Взгляды опять сталкиваются и кажется, что мечи скрещены, искры летят. В его глазах шторм, губительный, убивающий и уничтожающий все на своем пути.

— Оружие на предохранителе, Адель, — отвечает спокойно, голос бархатный, заставляющий что-то внутри скулить и биться в кровавой агонии.

Облизываю губы и моргаю. Слезы- океаны, все текут по щекам. Как же больно видеть его. Чувствовать его так близко. Я в западне. Хоть и оружие у меня, но хозяин положения безоружный мужчина напротив.

На миг его без эмоциональная маска отчужденности рябью идет и Ривз жмурится, словно и он в аду своем, горит в пекле, но секунда и опять бесстрастное выражение лица.

Смахиваю слезы.

Показалось. Нет там чувств кроме похоти. Зверь.

— Жми кнопочку сбоку на рукояти, это предохранитель и стреляй, Канарейка. Используй шанс. Я готов схватить пулю. Другой возможности уйти не дам. Живым я тебя не отпущу. Никогда.

— Уйди с дороги. Ненавижу тебя! — кричу и сотрясаюсь, захлебываюсь своей болью.

Молчит. Рассматривает подобно истинному хищнику, приглядывается.

Нет страха. Ему выбить оружие из моих дрожащих пальцев вопрос мгновения. Медлит.

Лихорадка у меня по ощущениям, пылаю вся, захожусь в агонии. Не понимаю его игры. Кажется, что бездна под ногами разверзлась и мы танцуем на канате свой последний смертельный танец.

Однажды я уже сорвалась и чудом выжила. Повторения не хочу. Не выживу уже.

Не смогу.

Улыбается странно как-то, обреченно и вместе тем от этой улыбки порочной меня током бьет. Протягивает руку и кончиком пальца ведет по вздрагивающей коже груди, задевает острый сосок.

Отскакиваю, почти теряю равновесия на своих шпильках.

Жмуриться на мгновение, словно в себя приходит. Открывает веки и уже иной, твердый взгляд в меня упирает, словно решение принял.