Больше не было никакой необходимости его защищать – старое видео набрало миллионы просмотров.
– Как вы его нашли? – спросил Гамаш.
– Я его не искала. Ты думаешь, я стала бы тебя защищать?
– Думаю.
– Стала бы, – признала старая поэтесса. – Я и защищала. Но это не я.
Арман отошел назад и уставился на Рут. Он знал, что она много чего могла отчебучить, но никогда не лгала.
Если @дубина не она, то кто тогда?
Мадлен Туссен села за свой стол и открыла компьютер.
Набрав код Квебекской полиции, она вернулась к своим постам и уничтожила все, в которых упоминался Гамаш. Немного помедлила перед последним.
Потом старший суперинтендант Туссен нажала «удалить», и аккаунт @дубина исчез. Она молилась, чтобы никто никогда его не обнаружил. Ведь если бы кто-нибудь узнал… Если бы премьер узнал, что она ослушалась его и защитила Гамаша, опубликовав настоящее видео…
Это было актом раскаяния. Возмещения ущерба. Теперь счет стал равным, и Туссен больше не чувствовала себя в долгу перед своим прежним наставником.
Она посмотрела на противоположную стену, и ее глаза остановились на последнем напоминании о прежнем хозяине кабинета. Она давно собиралась его снять. Но все откладывала. Постер в рамочке, приколоченной к стене у двери. Первое и последнее, что она видела каждый день.
«Noli timere».
Арман сел на диван рядом с Рейн-Мари, взял одну из двух кружек кофе с молоком, принесенных для них Оливье.
Он казался рассеянным, но теперь залез в карман, вытащил конверт и протянул его Рейн-Мари:
– Думаю, тебе будет интересно.
– Рекомендация Жана Ги? – Она надела очки. – И ты ее примешь?
– Скорее всего, да.
Рейн-Мари читала, а Арман наблюдал за ее лицом. Он увидел улыбку и облегчение, когда она смотрела на знакомый почерк Жана Ги и на имя, которое он написал так аккуратно.
Новый заместитель Армана.
Изабель Лакост.
Рейн-Мари опустила бумагу на колени. В конце концов, подумала она, все еще может быть хорошо.
Благодарности
Сначала я хотела посвятить эту книгу моему замечательному литературному агенту на протяжении вот уже пятнадцати лет – Терезе Крис, в благодарность за ее преданность моим книгам. Она была первым из профессионалов, связанных с издательским бизнесом, кто поверил в Гамаша и Три Сосны.
Но, сказав это, я решила посвятить роман «Очень храбрый человек» не моему агенту, а собаке. (Прости, Тереза…)
Бишоп, золотистый ретривер, который много лет делил жизнь со мной и Майклом, умер, когда я писала эту книгу. Собственно говоря, я чуть было не изменила кличку собаки в книге с Фреда на Бишопа, но по какой-то причине Фред прижился лучше. К тому же так звали собаку Лиз, моей помощницы, – ее пес тоже умер, пока я писала эту книгу. Он тоже заслужил, чтобы его помнили.
Бишоп последний в длинной череде золотистых ретриверов, которые разделяли – и улучшали – нашу жизнь. Они учили нас быть щедрее, добрее, снисходительнее. Терпеливее. Человечнее.
Нашим первым золотистым была Бонни.
Я всегда хотела собаку. В отличие от Майкла. Перед самой нашей свадьбой мне удалось убедить его, что щенок будет нашим идеальным свадебным подарком друг другу. Для Майкла это было все равно что подарить друг другу острые как бритвы зубы, писульки, какашки и клочья шерсти.