Не прекращая говорить, он выдвигал и задвигал ящики буфета.

– Я заходил в этот лес – нелегкая прогулка. Думаю, у него уйдет на дорогу час, а то и больше. – Он снова посмотрел на часы.

Омер уже должен быть на месте.

– Проклятье. – Арман повернулся к Рейн-Мари. – Разделочный нож исчез.

Она побледнела, представив этот длинный острый нож.

– Я только что звонила в дом Трейси, – сообщила Лакост. – Никто не отвечает.

– Едем, – сказал Бовуар.

– Есть что-нибудь? – спросил Бовуар.

Он громко хлопнул дверцей машины, не пытаясь осторожничать. Напротив, он хотел произвести побольше шума. Пусть Омер знает, что они здесь.

– Ничего, – ответила женщина-агент.

– С Трейси говорили? – спросил Бовуар. – Предупредили его?

– Мы стучали, но никто не отвечает, – сказал другой агент. – Мы не решились ломать дверь без ордера. Но мы внимательно наблюдали, и к дому никто не подходил.

Он посмотрел на коллегу, и та кивнула в знак согласия.

– Вы правильно поступили, – сказал Бовуар.

Омер ушел из дома чуть менее полутора часов назад. Он должен вот-вот подойти. Если уже не пришел.

Бовуар огляделся и прикинул варианты.

Можно пойти в лес и попытаться найти Омера.

Можно войти в дом и взять Трейси под защитный арест.

Можно оставить его в доме как наживку и арестовать Омера, когда тот появится.

А можно ничего не делать. И позволить Омеру совершить задуманное.

Жан Ги Бовуар знал, что никогда не пойдет на такое. Но все же…

– Я собираюсь заполучить Трейси, – сказал он. – И поместить его под защитный арест. Если понадобится, снесем для этого дверь.

– Я с тобой, – сказала Лакост. – Вы двое с нами, – позвала она дежурных агентов. – Вы двое, – она показала на Клутье и Камерона, – оставайтесь здесь и наблюдайте за дорогой.

Этих двоих приказ суперинтенданта явно не осчастливил, но выбора у них не было.

Бовуар повернулся к Гамашу, который пристально смотрел на опушку леса:

– Patron?

– Я останусь здесь.

Он быстро взглянул на Бовуара и тут же перевел взгляд на двух полицейских – Клутье и Камерона.

Бовуар не мог понять, о чем думает Гамаш.

– Месье Годен не вооружен? – спросила женщина-агент.

– У него кухонный нож, – ответил Гамаш.

Она фыркнула. Старик с кухонным ножом.

– Слабовато будет против… – Агент положила руку на пистолет.

– Вы не должны его использовать, – предупредил ее Бовуар. – Только в случае крайней необходимости. Ясно?

– Oui, patron, – сказала она, немедленно опустив руку.

– И пусть вас не обманывает его оружие, – добавил Гамаш.

Агента его слова не убедили. Но она была молода и не понимала, что Омер Годен вовсе не старик с кухонным ножом. Он был отцом, которому нечего терять.

Изабель Лакост смотрела на Гамаша тем же изучающим взглядом, каким он изучал пейзаж, прищурив глаза, чтобы проникнуть сквозь туман, поднимающийся над снегом в полях.

Несколько недель назад, приехав с мужем и детьми в Три Сосны, она за выпивкой в бистро спросила у Гамаша, почему он хочет вернуться в полицию.

В то время он все еще числился временно отстраненным. Легко мог оставить службу и жить своей жизнью.

Шеф широко улыбнулся ей: «Тот же самый вопрос я мог бы задать и тебе. У тебя оснований не возвращаться в полицию даже больше».