– Знаешь, Андрей, у меня есть кое-что получше всяких там доверенностей.
Вот тут мое сердце подпрыгивает и ударяет в горло.
– Я тебе свой пакет акций отдам. Всё-всё.
– Что? – из легких со словом вырывается шипение.
Дед, будто не замечая, продолжает говорить:
– В обмен на кое-что…
Глава 7
Щеки пылают то ли от гнева, то ли от мороза. Перепахала полдвора, пытаясь сбросить напряжение. Получается с трудом, но хотя бы спать буду сегодня крепко.
Сжав плотно челюсти, слушаю гудки. Родителям уже дозвонилась, предупредила, что добралась, теперь очередь Ксении, раз уж обещала. Та отвечает не сразу.
– Ну, Оль, чего так долго? Пешком что ль в свою деревню добиралась?
– Была занята, – парирую в ответ, интенсивно махая лопатой. Дыхание сбито, что и замечает подруга. – Работаю, Ксюх, работаю.
– Ну-ну, трудоголик ты мой. Давай рассказывай.
Я останавливаюсь, ставлю лопату рядом и выдыхаю. Осматриваю двор – плодотворно потрудилась, бабуля будет довольна. Слышу недовольное сопение подруги.
– Ты не поверишь, кого я встретила по дороге.
Беру секундную паузу, из динамика наушника доносится прерывистое дыхание.
– Ладно, не сопи ты так. Рассказываю. – Хочется поделиться, аж скулы сводит. – В общем, после того как мы поговорили, уже недалеко от деревни увидела машину, которая с дороги слетела в сугроб. Остановилась…
– Мать, опять тебя на подвиги тянет.
– Не перебивай, хорошо? – ворчу в ответ. – Угадай, кто за рулем той машины был?
– Откуда ж мне знать!
– Гамадрил, Ксюх. Тот самый гамадрил.
– Да быть такого не может!
– Поверь, я тоже бы не поверила, что судьба сведет нас на пустынной дороге.
– И? – в голосе подруги слышится нетерпение. Представляю, как она, подскочив с места, мечется по комнате и прикусывает губу. – Ты его того… То есть не спасла же? Я тебя знаю, но все же…
– Нет, не спасала. Бросила его там.
– Ой моя хорошая! Ты солнышко мое! Браво, Ольга Владимировна! Браво! – восторженно отзывает подруга. – Надеюсь, он жив хоть остался?
– Я его не трогала, если ты об этом, хотя очень хотелось.
Ксения смеется так заливисто и громко, что невольно и на моем лице растягивается улыбка. Я хохочу, запрокинув голову, но когда в поле зрения попадает какая-то тень, улыбка меркнет со скоростью света.
– Я перезвоню. – Чеканю каждое слово и, не дождавшись ответа от подруги, сбрасываю вызов.
Перехватив черенок лопаты, смотрю, как ко мне через огород по той самой тропинке неспешно топает Босс Боссыч. На нем безупречно сидит пальто, шарф перекинут через плечо, и лишь одно выбивается из идеальной картинки городского жителя – ноги утопают в дедовских валенках. Я сдерживаюсь от хохота, принимая воинственную позу.
– Что надо?
Босс Боссыч кривит улыбку, пытаясь придать своему лицу вполне безобидное выражение. Но я-то вижу, как дергаются нервно скулы, а брови смещаются к переносице.
– Я с миром.
– Так и поверила.
– Нужно переговорить.
– Нет.
– Ты всегда такая?
– Лично с вами, Андрей Львович, я не намерена беседовать.
«Только биться как разъяренные звери, пока кто-то из нас не испустит последний выдох», – а это уже добавляю мысленно.