Черт! Черт! Опять эти мысли.

Вновь трясу головой и вхожу в кухню. Она опередила меня и заняла место подальше от стоящих на столе кружек. Ошиблась. Моя как раз та цветастая.

Опускаюсь рядом, ударяясь плечом о ее плечо. Ведьма шипит. Я хмыкаю и чувствую себя победителем. Пересаживаться она не будет, неудобно как-то перед стариком прыгать с места на место как какая-то Машенька из сказки. Зато демонстративно отвернуться смеет, пока дед вместе с пирогом удаляется к кухонному гарнитуру. Гремит чем-то, стучит ножом по доске.

Я продолжаю молчать. Беру в руки кружку, отпиваю сладкий чай. Дедовская привычка по три ложки бросать, даже тогда, когда ты чай без сахара пьешь. Морщусь от сладости, но тут же одергиваю себя. Дело не в чае. Дело в ней. Слишком рядом и слишком сладко пахнет.

Наблюдаю за дедом. Тот не торопится к столу, что-то бормочет себе под нос. Ведьма напряжена как струна, тронь – лопнет. Я устраиваюсь на стуле поудобнее, вновь задеваю ее плечом. Опять шипит и, отпрянув, чуть не летит кубарем на пол. По инерции хватаю ее за локоть. Второй раз за последние пять минут, – уже входит в привычку, и где-то там, очень-очень глубоко, мне нравится держать ее. Будто норовистую кобылку в узде. Так ведьма перестает дергаться и лишь шумно дышит.

– Нос забился? – хмыкаю я, возвращая вторую руку к кружке.

Она дергается, пытается сбросить мою ладонь. Упертая и горячая. Что же, мне нравится! Я еще не отомщен, но в голове мысли, как разворошенный улей пчел гудит. Что-нибудь придумаю. Обязательно придумаю!

– Что? – Ее лицо вытягивается от удивления.

Играю бровью. Мы будто поменялись местами. Там она вела в счете, потому что я оказался заложником положения, теперь же ведьма на чужой, пусть и формально, территории. Деда не обидит своими язвительными заявлениями, а я чуток нервы ей потреплю.

– Вот, Оленька, чай. Держи, моя Душечка.

Душечка? Я морщусь, пытаясь применить подобное слово по отношению к этой бестии. Что-то не сходится. Ничего милого и приятного в этой особи нет.

Дед занимает свое место, поставив на стол тарелку с пирогом.

– Давай, Андрей, угощайся. Ничего смертельного с тобой не случится, если поешь домашней выпечки.

Старик поддевает меня, пусть и незаслуженно. Ну подумаешь, пару раз отказался от жареной еды, зато у него сложилось мнение, что я фигуру берегу как девчонка какая-то. Слышу тихий смешок совсем рядом. Дед глуховат, не расслышит. Шепчу ведьме, прикрыв рот ладонью:

– Смейся-смейся, ведьма.

Она выпучивает глаза так, что смеяться хочется мне. Потом хмурится, глаза превращаются в две черные тучи, которые мечут в меня молнии. Отвечаю тем же. К черту, пусть искрит.

– Спасибо, конечно же, я попробую, – отвечаю и тянусь за куском. Самым маленьким на тарелке. Не то чтобы я не доверял кулинарным талантам соседки, но все же…

– Оленька, как дела-то? Рассказывай. Кстати, видишь, твоя кружка все еще целая. – Дед кивает на ту, что держу в руках.

Ведьма переводит взгляд на меня и хмыкает, а у меня ком в горле встает. Защитная, мать ее, реакция. Хочется отшвырнуть и кружку, и пирог, пока в желудке язва не образовалась, но пригубив, улыбаюсь уголками губ.