– Думаю, ни Шкурин, ни еще кто-нибудь больше не станет задирать хвост на твою семью, – заверила ее Вика. – Они, конечно, злословят и уже тебя похоронили. Но Верховная – тетка справедливая, если уж договор подписала или пообещала что-то – выполнит. Только ты уж назло им… Лиль, а?

– Если рассуждать логически, – спокойно сказала ведьма, – то удар проклятием такой мощи еще не делался никогда в истории магии. Темнейший и Морок бессмертны, я – нет. Математика очень простая, Викуся… и давай не строить иллюзий.

Лиля вдруг ойкнула и поспешила прервать разговор: ей показалось, что на лестнице мелькнула тень.

Из стены вместе с серебристым облаком серы лихо выпрыгнул парень, и девушка взвизгнула, закрывшись руками.

– Без паники, Ведьмовство! Н-на! – Игнат Дымов швырнул в ведьму кожаную куртку, и та поймала ее, с раздражением глянув на вампира.

– Это чтобы согреться, – пояснил тот. – Холодает ощутимо, но только в этом квартале.

– Спасибо. Конфетку шоколадную хотите? – Лиля, вспомнив про подготовленный заранее заговор на болтливость и безграничное доверие, полезла в сумочку и протянула Игнату «Мишку на Севере».

– Прибереги угощение для своего тролля, – грубовато посоветовал вампир. – Вообще, ты безумная деваха, конечно. Уважал бы, если бы не была ведьмой.

– Поблагодарила бы за уважение, если бы не нечисть комплиментами сыпала! – И тут же совсем другим, серьезным и обеспокоенным тоном она спросила: – Что у вас слышно? В смысле у вас – в астрале…

– Янв спокоен, никаких воронок или провалов в другим миры не наблюдается, только пыли много, и наши армии в ожидании неизвестно чего, – Игнат даже удостоил ведьму адекватного ответа, без подколок. – Ладно, грейся пока, а если что начнется – наша нежить тебя отсюда вытащит.

И вампир мгновенно исчез – Лиля успела только моргнуть, после чего у нее снова зазвонил мобильный телефон.

– Что случилось?! – кричала в трубку перепуганная Вика, которой пришлось объяснять, что совершенно ничего не случилось, кроме прыгнувшего из стены вампира.

Потом Вика вдруг сорвалась и разрыдалась прямо в трубку, прося за что-то прощения, вспоминая шабаш и ругая Морока всеми нехорошими словами, которые только могла знать ведьма.

– Неужели он так тебя зацепил? – всхлипывала она. – Он же наглый хам, а ты из-за него… Эх, Лиля…

Дождавшись, пока подруга слегка успокоится, ведьма завернулась в воняющую серой кожаную куртку и прислонилась виском к холодной стене и коленом к горячей батарее.

«Эх, Лиля… Лиля…» – то ли всхлипывал кто-то незримый вдалеке, то ли капали за лестничным окном тяжелые капли на железный отлив.

Ведьма то проваливалась в сон, то вздрагивала и выбиралась из него, а потом, чуть согревшись, уже заснула крепче.

…Ли-ля… …Ли-ля…

Тоненькое и беззащитное имя, звенящее, будто плач колокольчика.

Ей всегда казалось, что это имя ей не подходит, – очень уж ранимое оно какое-то, нельзя пробивной ведьме носить такое имя. И только в снах она принимала его как свое. В этих снах ее всегда преследовали неудачи и обиды, а она не могла себя защитить. Потому что имя обязывает. Ли-ля…