- Ой! А как я сюда?..

- Пора вставать, госпожа.

Навестив уборную и безропотно постояв под теплыми струйками воды в душе (интересно, зачем так часто мыться?), Саша уже вполне самостоятельно добралась до салона.

- Наше Солнышко проснулось!

Хихикнув, девочка преувеличенно-важно согласилась с тем, что уже взошло, обменялась с Ульяной утренними поцелуйчиками и устроилась за столом. Большая кружка какао с молоком, вазочка-плетенка с ее любимыми румяно-золотистыми сырниками, несколько розеток со сметаной и вареньем... Какое чудесное начало нового дня! Утоляя голод, Сашенька с любопытством поглядывала на кузину, уткнувшую носом в толстый журнал без единой картинки или самого завалящего рисуночка - поглядывала, и тихонько удивлялась. Вот как можно предпочесть тающее во рту лакомство такой-то скукоте? Эти взрослые!!!

- Уля, а тебя как-нибудь звали в детстве?

Нехотя оторвавшись от интересной статьи в "Современной терапии", мадемуазель Вожина пару раз моргнула, осознавая вопрос. Затем улыбнулась и чуточку смущенно призналась:

- Плюшкой.

- Да? А я больше пирожки с ревенем люблю...

Девушка вдруг фыркнула, отложив в сторонку медицинский журнал:

- Пирожки здесь ни при чем: просто я любила неожиданно плюхаться на колени к дяде Саше.

Похихикав на два голоса, кузины переглянулись, одновременно припомнили прошлый вечер в компании с фонографом и вновь засмеялись - до ломоты в затылке и легкой боли в щеках.

- Ой, я нечаянно!

Пока восьмилетнее растрепанное "светило" бегало умываться и менять халатик с пятном от малинового варенья, Ульяна вновь вернулась к "Современной терапии". Но не тут-то было:

- Все, переоделась!

- Умница.

С легкой тоской поглядев на разворот с вожделенной статьей, студентка Женского медицинского института обреченно вздохнула. Впрочем?..

- Солнышко, я совсем забыла: Софья Михайловна просила время от времени писать ей, как нам отдыхается. Ты бы не хотела отправить ей небольшую телеграмму?

Вопрос получился из разряда риторических: конечно она хотела, и еще как!

- Писчая бумага и карандаши вон там, как закончишь, отдай листок Дунг... То есть Дуне. Она отправит его по назначению, и могу тебя заверить, содержание телеграммы будешь знать только ты и она.

Все! Пока выпускница подготовительного класса частной школы старательно (и о-очень медленно) составляла свое письмецо, Ульяна спокойно дочитала не только статью, но и весь журнал в целом. А карандашный грифель в тоненьких пальчиках все скрипел и скрипел... Умилившись упорству и старательности младшенькой, девушка с некоторым сомнением подтянула к себе стопку свежей прессы и принялась ее ворошить, выискивая что-нибудь интересное. Увы! Нынешним утром российские газеты определенно не желали радовать излишне привередливую мадемуазель чем-то по-настоящему вкусным и свежим, предпочитая упорно мусолить блюдо аж двухдневной давности о первом в мире успешном полете аппарата тяжелее воздуха. С одной передовицы на другую кочевало три небольших снимка непонятной загогулины в небе над Гатчиной - и ОЧЕНЬ большое изображение некоего статного мужчины в форме авиатора, горделиво позирующего на фоне непонятной конструкции из тряпок и множества веревок. К картинкам в обязательном порядке прилагался устрашающе-длинный перечень важных особ, в присутствии которых сей усато-бородатый Икар совершил свой беспримерный подвиг, намеки на мудрое руководство тех самых особ и их несомненную прозорливость, и велеречивые рассуждения на тему превосходства русской научной мысли над всеми иными... Хвалебно-восторженных славословий было столь много, что мед и патока с газетных разворотов просто-таки капали. Впрочем, мудрые издатели позаботились осветить и противоположные точки зрения: некий господин с псевдонимом "Карлсон" весьма аргументировано сомневался в том, что у хлипкой тарахтелки с мизерной грузоподъемностью и дальностью полета есть хоть какое-то светлое будущее - особенно в плане практического применения. Сравнивая аппараты тяжелее воздуха, которые уже успели окрестить простонародным словечком "самолеты", с вполне известными и привычными дирижаблями, автор статьи с грацией слона потоптался по прекраснодушным мечтателям, походя плеснув в их бочку меда изрядный ковшик дегтя - но судя по всему, никого ни в чем не убедил. Зато положил начало оживленной дискуссии, которая только-только набирала силу.