Сонни кивнул.

– Вы сделали огромную ошибку. Надо было связаться с посольством. Вам это, возможно, неизвестно, но у нас есть немалый опыт таких же или подобных историй. Уже ставший банальным прием вербовки. Не только в России. В посольстве тоже об этом знают.

– Значит, вы хотите сказать, что я испохабил свою жизнь совершенно напрасно?

– Советский КГБ и, в частности, ЦСР[29], которую потом преобразовали в СВР… о, они были эксперты по части таких спектаклей. А Кирилл – можно сказать, звезда первой величины. Вам просто не повезло, что они решили завербовать именно вас. Но если это вас утешит, вы не одиноки.

Леннарт горько улыбнулся и продолжил.

Он не мог, да, похоже, и не особенно хотел скрыть облегчение. Говорил быстро, словно спешил избавиться от жутких воспоминаний как можно быстрее. Рассказал о своей работе в Брюсселе, как неожиданная гибель Кирилла дала ему шанс сбросить ярмо предателя, как он сразу после этого проник в его квартиру, чтобы уничтожить все, что связано с его, Леннарта, именем, и нашел подробный список российских агентов в Швеции. Там было все – начиная от тщательно разработанных «правил контактных сессий», как он это называл, кончая хобби и сексуальными предпочтениями. Повторил, что смерть Кирилла была для него шоком, но отчасти и шансом на освобождение. Он выждал несколько недель на тот случай, если кто-то из СВР вступит с ним в контакт, и покинул Брюссель. После этого русские не давали о себе знать до самого последнего времени, когда этот человек нашел его и потребовал, чтобы он, Леннарт, сконструировал финансовую схему, в результате которой и он, и Леннарт будут сказочно богаты.

О том, что они собираются отравить Сведберга, у Леннарта не было ни малейшего представления, хотя задним числом он, разумеется, догадался, что имел в виду неизвестный, когда говорил о «внезапном и резком» падении курса акций «Свекрафта». И наконец, рассказал о событиях последних недель, об афере с опционами, о том, как сотрудница концерна, Гелас Дирави, напала на его след.

Бугшё замолчал и долго смотрел в кофейную чашку.

«Гадает, что ли, на кофейной гуще?» – мелькнула у Сонни дурацкая мысль.

– Я хотел бы передохнуть, – Леннарт поднял глаза на Сонни.

Ну нет. До конца еще далеко.

– Значит, он, этот человек, потребовал от вас список агентов, который вы… скажем так… позаимствовали в квартире Кирилла?

– Да.

– Есть ли в этом списке Хайнц Браунхаймер?

Леннарт кивнул.

– Будьте любезны написать мне все имена.

Леннарт начал писать, время от времени поглядывая на потолок.

Сонни поежился, когда увидел первую фамилию.

Этот человек когда-то был у них на подозрении, но постепенно отделу контршпионажа СЭПО дали красный свет. Известный деятель с могущественными друзьями в социал-демократической партии. Тогда было просто невозможно к нему подобраться. И второе имя тоже показалось Сонни знакомым.

– Вы можете описать человека, который недавно вступил с вами в контакт?

– Лет шестидесяти. В хорошей форме. Узкое, длинное лицо. Очень редкие волосы, с сединой, зачесаны набок. Загорелый. И мне показалось, что он говорит по-русски с акцентом. Возможно, с кавказским… но трудно сказать. Вы, наверное, знаете, что на Кавказе чуть не сто пятьдесят языков?