Бизнесом Веткин решил заняться еще до рождения ребенка. Он взял большой кредит, вложил его в перспективное дело и прогорел. То, что по расчетам Иннокентия могло принести небывалую прибыль, оказалось убыточным проектом. На плечи его свалился долг, который он не знал, как отдать. Часть суммы бралась под залог квартиры, маленькой, неудобной, единственного жилья Иннокентия и его жены, а львиную долю денег Веткину дали под честное слово. Что теперь ожидало неудачливого предпринимателя? Потеря квадратных метров, а возможно, и жизни в придачу. В те годы с людьми, которые не могли погасить долг, не церемонились, не миндальничали и с членами их семьи. Что делать?

Понимая бесперспективность этого занятия, Иннокентий все же поехал к пареньку по имени Славик. Юноша, на первый взгляд сопливый подросток, был связующим звеном между Веткиным и тем, кто дал ему доллары. Иннокентий стал просить о встрече с заимодавцем, он хотел отсрочить выплату, надеялся как-то разрулить проблему. Славик пообещал решить вопрос и не обманул. На следующий день паренек растолковал Веткину, что должок можно отработать.

– Сделаю все что угодно, – сгоряча пообещал Иннокентий, ошалевший от радости.

Пять лет он верой и правдой служил негодяю, выполнял разные поручения. Того, кто давал задания, он никогда не видел, только слышал голос, мужской, странный, явно измененный. Потом Славик исчез и появился Жираф. Что Иннокентий делал, он в письме не сообщил, написал лишь, что творил ужасные дела и в конце концов погасил долг. Удивительно, но Жираф его не обманул, он сказал Веткину:

– Все. Свободен. Более тебя не потревожу.

И сдержал слово. Шло время. Иннокентий смог поднять и сделать успешным свой бизнес, разбогател. Некоторое время он вздрагивал от звонка телефона, но потом успокоился и забыл про Жирафа. Вернее, затоптал память о работе с ним. Спустя время Иннокентию стало казаться, что никакой службы у Жирафа не было, ему все приснилось. Он честный человек, никому не сделал зла. У совести Веткина притупились зубы, она перестала больно кусаться, потом и вовсе заснула. Иннокентий стал жить вполне счастливо.

Шесть месяцев назад Веткину на его мобильный, зарегистрированный на вымышленное имя, позвонил мужчина.

– Жираф беспокоит. Накопились проценты, платить пора.

Но на сей раз голос был изменен не самым лучшим образом, на некоторых нотах он срывался. Иннокентий сообразил, что беседует с бабой, и растерялся, а незнакомка завела разговор о новом задании. В случае отказа его выполнить Жираф пообещала сообщить СМИ кое о каких делах, которые Иннокентий для него выполнял.

– Плевать на то, что публикуют газеты, – вкрадчиво поясняла она, – неприятно терять реноме, пачкать репутацию, да с этим можно жить. Но я расскажу полиции сам знаешь о чем. Выбирай: или работаем вместе, или ты попадаешь под следствие, суд, лишаешься всего, что имеешь. О дочери подумай, каково ей придется?

Веткин согласился, стал опять служить Жирафу. Бунтующую совесть пришлось заливать водкой. Сначала для душевного спокойствия требовалась пара рюмок по выходным. Вскоре появилась необходимость квасить каждый день, но лучше ему не становилось. В конце концов Иннокентий понял: больше он не может. Устал. Не видит никакого света в тоннеле. Рано или поздно его арестуют. И что тогда? Лучше сразу. И Иннокентий достал из сейфа пистолет.