Макс встал.

– Забрасывай удочку. Константин Львович, останьтесь с Николаем. Если он нароет информацию, ознакомьтесь. Миша, Николаша найдет заключение о смерти Зильберкранца, посмотри, кто его подписал, попробуй побеседовать с коллегой. Говорить ему о том, что Моисей Абрамович пребывает в добром здравии, не надо. Если найдешь в документах о смерти Мони какую-то, хоть крохотную, непонятку, это нам на руку. Патологоанатом станет откровенным. Вернемся в полдевятого.

– Поторопитесь, – посоветовал Николай, – пробок сейчас почти нет.

– В такое счастье верится с трудом, – удивилась я. – Володя, поднимайся.

Странное дело, но улицы и правда оказались свободными.

– Сегодня наш мэр установил на всех въездах в город, на выездах из дворов и с парковок водометы и обливает тех, кто пытается воспользоваться своим автотранспортом, – с самым серьезным видом заявил Костин. – Интересно, почему он так ненавидит владельцев собственных колес?

– Спроси у Энтина, – посоветовала я, – он тебе объяснит, какие комплексы у столичного градоначальника. Парковка на подъезде к нашему дому стоит бешеных денег за час. Хорошо, что у нас огороженная территория. И городской глава без фантазии, давит на одну педаль, на несчастных автовладельцев. Вот в Германии в шестнадцатом веке был налог на воробьев. Местные власти объясняли его так: громко чирикают, спать не дают. В Великобритании до тысяча восемьсот одиннадцатого года существовал налог на шляпы. Носишь? Плати. Нашему мэру почитать бы кое-какие книги, почерпнуть из них нечто полезное для себя. Налоги на барбекю, как с начала двухтысячных в Бельгии, на татуировки и пирсинг, как в штате Арканзас, на тень, которую отбрасывает магазин или кафе, если она, эта тень, падает на муниципальную землю.

– Очуметь! Это где? – засмеялся Макс.

– В Венеции, – уточнила я, – а в Китае есть налог на гражданский брак и палочки для еды. За последние он составляет пятьдесят процентов от их стоимости. Вот это креатив! И казна пополняется. А у нас в Москве только наезд на владельцев личных машин. Неинтересно как-то.

За разговором дорога пролетела незаметно. Мы вышли из машины, пошли к подъезду, и тут ко мне подбежала Люся Громова, соседка с первого этажа. Что-то в ее внешности показалось мне странным, но вот что, я не успела сообразить из-за вопля Люси.

– Наконец-то! Встретились! Совесть у тебя есть?

Я растерялась.

– Привет!

Громова уперла руки в боки.

– И как я выгляжу?

На всякий случай я взяла мужа за руку.

– Просто прекрасно.

– Издеваешься? – процедила Людмила.

– Конечно, нет, – возразила я, – ты всегда красавица.

– Даже сейчас? – не утихала Громова. – Внимательно на мою морду глянь!

Я уставилась на лицо Люси и поняла, почему она мне показалась не такой, как всегда. На лбу соседки сидели… две толстые, кудрявые, пушистые гусеницы ярко-голубого цвета.

– Ну? Как? Отвечай! – поторопила меня Громова.

– М-м-м, – пробормотала я, – э… э… э… ну… ну…

– Все супер, – ответил вместо меня Костин, – вы просто красавица. А почему у вас на лбу вместо бровей голубые черви?

– Потому что это она их сделала, – взвизгнула Люся и показала на меня пальцем.