И тут удача отвернулась от меня. Гребец-нежить поскользнулся и упал, а его нога ниже щиколотки осталась болтаться на лохмотьях почти чёрного от заклятия нетленки мяса. Хорь отскочил и с визгом бросился к Тако́ле. Я, почти не соображая, что делаю, так как не успевал отойти от полного контроля над валяющимся на земле мертвецом, перехватил гладиус за лезвие и метнул подобно большому ножу. Клинок с гулом рассёк водой воздух и воткнулся посередине мелкого монстра. Это было чистое везение, ибо тяжёлые и лёгкие ножи ведут себя совершенно по-разному, а метать у меня хорошо получалось только лёгкие.

— Спасибо, — прошептал я, не зная, какое божество вмешалось в эту схватку, может, переменчивая и ветреная Фортуна извинялась за неудачу, а может кто другой, но я был благодарен им всем, зная, что больше раза они редко помогают.

А это значит, дальше нужно рассчитывать только на себя.

Я сделал вдох, провёл ладонью по мокрому и окровавленному лицу, а потом шатаясь подошёл к мокрому трупику, наступил на него, вытащил клинок и направился к трясущейся Тако́ле, которую взял под локоть.

— Пойдём.

Девушка вздрогнула, но продолжала неотрывно глядеть на всё ещё слабо дёргающегося крокодила круглыми от ужаса глазами, и словно не до конца понимала, что происходит. Такое бывает с новичками во время сражений и называется оковами страха.

— Пойдём! — крикнул я и потянул северянку за собой.

Та не сопротивлялась, будучи при этом как ватная. Я же глянул сперва на четверых мертвецов, оставшихся на ногах, а потом на гребца, лежащего на земле, который сразу обмяк. Сделаю-ка напоследок ещё одну ловушку, для тугодумных монстров, ведь те наверняка кинутся к брошенному и якобы раненому, дабы добить.

— Идём, не бойся, я не брошу, — прошептал я, таща девушку, с трудом перебиравшую ватными ногами.

Стоило отойти на полсотни стадиев, как позади нас раздался протяжный, наполненный болью вой. То гребец перерубил ногу одной из тварей. Вот только теперь его самого начали остервенело бить палками. Удары отражались от паутины души мертвеца и позвякивали у меня внутри. Вот ему сломали ногу, вот руку, а вот подошла очередь рёбер. Только через пять минут я отбросил за ненадобностью нити, когда исковерканной нежити размозжили голову и сломали позвоночник. И всё это время он отмахивался сломанной рукой.

Дождь не думал утихать, и под ногами было скользко. Один раз мертвец поскользнулся и покатился по склону холма, хотя даже ребёнок спокойно пройдёт там. Я не стал его ждать, ибо это потеря времени. Вскоре мы вышли к заветному ручью, превратившемуся в бурно текущую речушку. Мутный, вспененный поток дождевой воды с шумом прыгал по камням,

неся ветки, листья и прочий мусор, но его силы было всё же недостаточно, чтоб сбить с ног человека.

Таща за собой Таколю, я быстро пересёк его, а потом остановился. Нити контроля покатившегося по склону мертвеца оборвались разом, заставив паутинки болезненно звякнуть у меня в висках, и это послужило нехорошим знаком. Кто-то ещё, кроме наполовину очеловеченного зверя, шёл по нашему следу.