— Встань! — заорала со своего места Мираэль. — Встань! — повторила она.

Я не следил за творящимся колдовством, ибо у самого хватало забот, но щитоносец с пробитым лицом дёрнулся и, не поднимаясь на ноги, взмахнул топориком. Над поляной прокатился крик боли. Ещё один щитоносец начал пятиться, схватившись за ногу и оставляя единственного целого бойца один на один с Броем, в то время как Мира остервенело махала своей веточкой, а берсеркерша била раненого в плечо копьём, как дубинкой.

— Я думал, поиграю с тобой, погонщик трупов, но игры кончились, — проронил рыцарь и бросился вперёд.

Его меч сделал дугу, просто-напросто перерубая мой гладиус посередине, а потом взметнулся вверх, готовый упасть.

— Не надо! — завопила за моей спиной северянка.

Клинок с гулом рассекаемого воздуха опустился, пройдя всего в нескольких пальцах от моего лица и вонзившись в землю со звоном металла.

Я ждал смерти, но рыцарь не повторил удар, а вытянул меч и схватился рукой за голову.

— Нордэ швайне, — выдавил он из себя, срывая с головы серебряный обруч и отбрасывая в сторону. — Зачем так громко?

— Не надо, — прошептала северянка, а рыцарь отступил на шаг и тряхнул головой.

— Заткнись, сучка! — сразу перешёл на крик недруг.

Он, оказывается, не от брезгливости морщился а от боли. Выходит, мой маяк может не только до сестёр докричаться, но и до светоносных воинов. А то, что она звонкая, она уже мне рассказывала. Вот не думал, откуда подмога придёт.

— Мира, помоги! — закричал я, но племянница была столь увлечена добиванием щитоносца, что не слышала.

Зато Брой перестал пинать споткнувшегося воина, подхватил щит и пошёл в нашу сторону.

Я не стал терять время и щёлкнул пальцами. Бесполезные лучники бросились на рыцаря. Тот быстро тряхнул головой и опять пнул кончик опущенного клинка, отправляя смерть в новый полёт. Лезвие вспыхнуло белыми рунами и разрубило наискось одного мертвеца и обезглавило другого. И снова в воздухе возник веер темных брызг, попавших мне на лицо.

— Тлен! — выкрикнул я, видя Броя, бегущего на светоносного ублюдка с выставленным вверх щитом и отведённой для укола рукой с зажатым в ней гладиусом. Это была безумна атака, обречённая на провал, но иного пути не оставалось. Грязь, листья, хвоя всё, что гнило в этой почве многие и многие века, взмыло мутным фонтаном, окатывая рыцаря с ног до головы. И именно с этим заклинанием на меня накинулась бездна. Лес и поляна пошли кругом, небо потемнело, а звуки стали слышны, словно я в бочке сидел. Сердце начало биться медленно-медленно. И при этом громко-громко. С каждым его ударом я выныривал ненадолго из тьмы, подобно пловцу, что пытается плыть по морю при большой волне, и его голова то исчезает под водой, то вновь появляется, заставляя глотать живительный воздух.

ТУК!

— Гаспадин! — громко вопит Таколя, пытаясь удержать меня на ногах. Рыцарь и Брой катаются по земле. Пират держит ублюдка за край кирасы и бьёт головой в лицо. Левой руки у него нет по локоть, а из раны бывшего десантника хлещет алая кровь, смешиваясь с грязью.

ТУК!

Рыцарь отбрасывает от себя ослабевшего головореза и тянется рукой к мечу, а возле него на колени падает Мира с полным отчаяния лицом.