Сама не отдаю отчет своим действиям. Меня просто тянет к этому суровому мужику с тайнами, женатому обманщику, который бросил меня без прощания.

— Ни за что, поняла меня? — следует ответ, которого я втайне ждала, а потом он тянется ко мне с намерением поцеловать.

Э, нет, дорогой, до сладенького тебе как до звезды. Не заслужил пока. Сначала поухаживай, а там поглядим!

Мотаю головой, и Мирон, вздохнув, обходит машину.

По его лицу совсем не видно, что он принял поражение. И, если честно, я с трудом скрываю довольную улыбку.

— И сколько ты собираешься держать меня в заточении? — решила сразу заявить свою позицию, встав подбоченившись на пороге Мироновской дачи.

— Не заточение, а добровольное проживание, — а он и в ус не дует, дверь закрывает, подталкивая меня внутрь. Шагает рядом со мной широким шагом, и даже с пузом я на фоне его махонькая, вечно голову задирать приходится.

— Доброй воли здесь нет, я просто хочу отделаться от тебя поскорее. Давай свои документы, — протягиваю руку, осматриваясь в доме, куда меня привез упрямый Санта.

— Вот так прямо сразу? Дай хоть твоих несчастных лобстеров в холодильник убрать. Или сразу в мусорку? — смотрит хмуро, тряся пакетами в сильных руках. — Не будешь же доедать. А заказала, только чтобы меня позлить. Из вредности.

— Я тебе выкину! — ерепенюсь, проходя из холла в гостиную.

Огромное пространство в светло-серых тонах с красными акцентами не удивляет чем-то примечательным. Ясно, что денег у Мирона хватает, за домом присматривают, здесь чисто и уютно.

И заметно, что здесь живут. Оглядываюсь, подмечая тут и там мужские вещи. Огромную плазму на стене. Уютный темно-серый диван с брошенным на него пледом и кучей подушек. Камин с двумя креслами, а рядом — столик, на котором обнаруживаю раскрытый ноутбук и какие-то папки, ручки, смятые салфетки.

— Так ты здесь живешь? — складываю руки на груди, сурово глядя на Мирона, возвратившегося после похода на кухню. Вернулся он без пакетов, но с бутылкой воды и стаканом. Мило. Заботится обо мне?

— Частенько здесь ночую, — жмет плечами и кивает в сторону кресел. — Давай присядем, выпьем воды и обсудим документы, раз ты так хочешь. — Кажется таким деловым и серьезным до того момента, пока не улыбается кривой, сшибающей с ног улыбкой и не говорит: — Бутылка не стеклянная. Разбить мне голову не выйдет.

Фыркнув, иду в указанном направлении. Шутить изволили, господин Бирюков? Я вас веселю? О-о-очень интересно. Обхохочешься!

— В «Камеди-клаб» не пробовался? — спрашиваю на ходу, не удержавшись от блаженного восторга оттого, что приняла сидячее положение. Уселась, вытянула ноги, откинулась на спинку сиденья и зажмурилась от охватившей тело истомы. Ка-а-йф!

— Да нет, не пробовался, меня моя жизнь в целом устраивает, за исключением того, что в ней очень не хватает тебя.

Слишком серьезный ответ, чтобы я сидела с закрытыми глазами. Поэтому я распахиваю веки и обнаруживаю напротив Мирона. Мы сидим, разделенные столиком, и он смотрит таким темным, обжигающим взглядом, что впору им камин поджигать. Во рту мгновенно пересыхает, облизываю губы и прячу глаза от такого испытующего взгляда.