— А кому я говорил, что не нужно брать их с собой? — приподнимаю бровь.

— Я хотела повредничать, — признается, куксясь, как маленькая девочка. Меня это умиляет, злости абсолютно никакой.

Напротив, таким живым никогда себя не чувствовал!

— Нинуль, у меня полный холодильник еды, голодными не останемся.

— Выбрось рыбные продукты только, а то провоняется холодильник.

— То есть ты теперь просишь меня выбросить то, что мы забрали из ресторана? — заламываю бровь, толкая ногой деревянную дверь.

— Угу, — бурчит себе под нос упрямая девица. Соскальзывает с рук и осматривается в большой спальне.

— Нравится? — интересуюсь, оглядывая творение модного дизайнера.

— У тебя не кровать, а траходром! — заявляет Нина, складывая руки на груди. — Если тут ночевала какая-то бабь, я здесь не лягу!

— Нет, бабей тут никаких не было, ты будешь первая! — улыбаюсь я, прослеживая взгляд Нины. Оценивает большую кровать, песчаного цвета стены, тяжелые шторы, громоздкие светильники и темную мебель. Снимает обувь и проходит к медвежьей шкуре. Вид маленьких женских пальчиков, утопающих в мехе, вызывает болезненный спазм в паху. Эта женщина доведет меня до ручки!

Нет, ну вот можно ли на этом сроке беременности сексом заниматься? Аккуратно достаю телефон… Вдруг не заметит, что я гуглю, пока она интерьер рассматривает.

— Бирюков, ты вообще в курсе, что мужчины ухаживают за женщинами? Цветы дарят, на свидания зовут? Медленно подбираются к своей цели? Раньше вон вообще серенады пели, сонаты сочиняли, стихи! Ради любимой женщины дуэли устраивали.

— Да-да… — отвечаю невпопад, найдя в интернете нужную статью.

Та-дам! Можно! Если нет противопоказаний. Как теперь выяснить аккуратно насчет них, когда желанная женщина бесится и от похоти пар из ушей валит?

— Мирон, ты меня слушаешь? — обиженно спрашивает она, провожая подозрительным взглядом телефон, который кладу в карман. Идиот! И это диагноз. Ее же муж бросил. Она теперь осторожничает. — Только не говори, что важное деловое письмо получил.

— Нет, никаких дел, когда я рядом с тобой, Нин. Ты мое единственное важное дело на ближайшее время.

— Звучит очень неопределенно, Бирюков, — наклоняет она голову и усаживается на кровать, вытягивает ноги и зевает.

— Ты устала, Нин, давай поспишь?

— А ты пока к жене поедешь?

Вижу, что жалеет о сказанных словах, закусывая губу и отворачиваясь.

— Я никуда не поеду. Буду здесь с тобой.

— Ты мне не нужен, Мирон, — вздыхает тяжко.

— Врешь, Нинуль, очень и очень нужен.

Нина

— Лапы убери! — грозно смотрю на этого сластолюбца, взгляд которого стал голодным и диким, как у неандертальца. — Ты ужинаешь мною или картошкой?

— Что ты, что картошка — самый смак! И я за солью тянулся!

— Сомнительный комплимент, Бирюков! — осекаю его и накалываю на вилку картошку фри, пакет которой обнаружила в холодильнике и бросила на сковородку.

Всего-то делов, но Мирон смотрел как на восьмое чудо света. Он, что ли, никогда не встречал нормальных женщин, которые не боятся испортить маникюр готовкой?

— Я и несомнительные умею, — сказал с выражением кота Матроскина, когда тот хвастался умением вышивать крестиком.