Тут Орест закончил свои измерения.

– Мне кажется, это именно там, где ты стоишь, – сказал он. – Корень Дуба ленсмана, а «ююз» означает юго-юго-запад. Эта точка и есть юго-юго-запад, если учесть погрешность компаса.

– Мне тоже, – проговорила я. – В смысле – мне тоже кажется, что это здесь.

Орест первым вогнал лопату в газон рядом с корнем дуба, а потом мы стали копать по очереди. Почти сразу же лопата уперлась в корень, и пришлось отойти чуть в сторону. Потом мы снова натыкались на корни. И опять уходили в сторону. «Ничего не выйдет, – подумала я. – Корни! Они тут везде!»

Но тут моя лопата ударилась обо что-то твердое, раздался скрежет металла по металлу.

Это оказалась труба. Длинная и тонкая, с маленькой шляпкой на одной стороне. Почти как ракета. Орест осторожно поднял ее и счистил с нее землю. Потрогал крышку. Она вся была покрыта ржавчиной.

– Давай, – сказала я. – Открывай.

– Крышка не поддается, – ответил он. – Давай лучше сделаем это дома.

Орест обернулся к коляске. Ясное дело, она была пуста. Ведь Электра играла в песочнице.

Проблема заключалась только в том, что и в песочнице тоже никого не было.

Я понимаю, что человек может испугаться, когда его младшая сестра пропадает, хотя у меня нет ни братьев, ни сестер. Однако я никак не могла взять в толк, почему Орест сразу так запсиховал. Мы ведь еще даже не начали ее искать.

Орест буквально побелел (то есть стал еще бледнее, чем обычно) и вел себя так, словно речь шла о жизни и смерти.

– Электра! Электра! Малин, ищи ее! Ищи!

Он помчался обратно к дороге, продолжая ее звать.

Я подумала, что это ужасная глупость – ребенок, в распоряжении которого целая площадка, вряд ли предпочтет скучную дорогу. Так что я стала искать возле лазалки. И оказалась права. Практически сразу я обнаружила Электру, которая сидела в одном из маленьких домиков под лазалкой и готовила пирожки из песка на маленькой воображаемой плите.

– Пилозок? – спросила она меня, когда я подошла. На самом деле в кучке песка, которую она протянула мне, лежал кусок настоящего пирожка. Мне пришлось сделать вид, что я его съела.

– Электра-а-а-а! – кричал Орест как на пожаре.

– Она здесь! – крикнула я ему. И протянула Электре руку, которую девочка взяла. Мы пошли к коляске, где столкнулись с полностью вспотевшим Орестом, несшимся нам навстречу. Он посадил сестру в коляску и особенно тщательно застегнул на ней белые ремни.

– А где же та трубка? – спросила я.

Ни у кого из нас ее не было.

К счастью, она лежала на краешке песочницы.

Грохот барабанов разносился по всей нашей улице Альмекэррсвеген, когда мы шагали по ней с лопатами, коляской и трубкой. Оставив все вещи в гараже, мы зашли в дом Ореста, чтобы посмотреть, что там происходит.

Там творилось что-то невообразимое! Дом и сад были заполнены людьми.

Большинство из них танцевали.

Большинство были босиком.

Большинство – в возрасте моих родителей.

А такие старые люди странно смотрятся, когда танцуют.

Барабанщики устроились на маленькой веранде сзади дома, где у Росенов стояла белая садовая мебель, а мама Ореста обычно держала горшки и ящики с рассадой. Должно быть, она их куда-то убрала.