- Сколько? -спросил я.
- Может, пятнадцать человек. Может, двадцать. Кто их знает? - Канфилд из Джефферсона начал рыдать. -Они все в кусках. Тот, кто это над ними сотворил, не тронул собак, Рози и Мози. Они были в доме. Нам пришлось их пристрелить. Они лакали кровь и ели мозги.
Езды туда было колес десять, строго на север в сторону Соляных холмов.
С нами поехали шериф Пиви, Келлин Фрай - хороший помощник - и сын Фрая Викка.
Машинист, которого, как оказалось, звали Тревис, тоже отправился с нами, потому что он ночевал у Фраев.
Мы нещадно подгоняли лошадей, но все равно день был уже в разгаре. когда мы добрались до ранчо Джефферсона.
Хорошо хоть ветер, продолжавший усиливаться, дул нам в спину.
Пиви предположил, что Канфилд - "кнут", то есть бродячий ковбой, не приписанный к какому-то конкретному ранчо.
Некоторые из них шли в бандиты, но большинство были честными ребятами, просто им не сиделось на одном месте.
Когда мы въехали в широкие ворота для скота с надписью "ДЖЕФФЕРСОН" большими белыми буквами, с ним были еще два ковбоя, его товарищи.
Все трое сгрудились у изгороди из жердей, отгораживавшей загон для лошадей рядом с большим домом.
В полумиле к северу или около того на небольшом возвышении стоял барак.
С такого расстояния можно было разглядеть только две необычных вещи: дверь в южной стене барака стояла нараспашку, раскачиваясь туда-сюда под порывами щелочного ветра, и трупы двух больших черных собак лежали распростертыми на земле.
Мы спешились, и шериф Пиви пожал руки ковбоям, которые явно были страшно нам рады.
- Да, Билл Канфилд, вижу тебя, кнут ты этакий!
Самый высокий из трех снял шляпу и прижал ее к рубашке.
- Я уже больше не кнут. А может, и кнут, кто его теперь знает. Но какой-то срок я побыл Канфилдом с Джефферсона, так я и говорил каждому, кто звонил по этой чертовой говорилке, потому как в прошлом месяце я подписал уговор с хозяином. Старик Джефферсон сам поставил за меня отметку на стене, да только теперь он мертвый, как и все остальные.
Он сглотнул, и его кадык задвигался.
Щетина на его лице казалась очень темной на фоне белой кожи.
На груди его рубашки виднелась подсыхающая блевотина.
- Его жена и дочки тоже отправились на поляну в конце пути. Их можно узнать по длинным волосам и по… по… О, Человек-Иисусе, когда такое увидишь, так пожалеешь, что не родился слепым.
Он закрыл лицо шляпой и зарыдал.
Один из товарищей Канфилда сказал:
- Это что, стрелки, шериф? Что-то они больно молоды, чтобы таскать стволы, а?
- Забудь про них, -ответил Пиви. - Расскажите мне, как вы здесь оказались.
Канфилд опустил шляпу.
Из его покрасневших глаз текли слезы.
- Мы втроем были в Пустошах. Загоняли лошадей, что отбились от табуна, и устроились там на ночлег. Потом мы услышали на западе крики. Они нас пробудили от крепкого сна, потому что мы здорово устали. Потом выстрелы -два или три. Они стихли, и снова начались крики. И что-то… что-то большое - оно рычало и ревело.
Другой ковбой сказал:
- Похоже было на медведя.
- Да нет, -возразил третий. - Вовсе не похоже.
Канфилд продолжал: