- Наверное, это то, что городские шлюхи называют "палка-трахалка". Теперь понял?

- Правда? И они… Что, они ей приходуют друг друга?

- Ну, так говорят. Но люди много что говорят. Ты знаешь о женщинах больше, чем я, Роланд. Я ни с одной еще не спал. Ну ничего. Придет время и для меня. Расскажи мне, зачем мы едем в Дебарию.

- Оболочник якобы наводит там страх на добрых людей. На злых, наверно, тоже.

- Человек, который превращается в какое-то животное?

На самом деле в этом случае все было немного сложнее, но суть он ухватил. Дул сильный ветер, швыряя пригоршни щелочи в стенки вагона.

После особенно сильного порыва вагон накренился. Наши миски из-под овсянки поехали по столу. Мы поймали их раньше, чем они упали.

Если бы мы не умели делать такие вещи, даже не задумываясь, мы были бы недостойны наших револьверов.

Не то чтобы Джейми предпочитал револьверы. Если бы у него был выбор (и время, чтобы его сделать), он бы схватился либо за свой лук, либо за ба.

- Мой отец в это не верит, -сказал я. - Но Ваннай верит. Он…

И в этот момент нас бросило на передние сиденья.

Старый слуга, шедший по проходу, чтобы забрать наши миски и чашки, отлетел назад к двери, ведущей в его кухоньку.

Передние зубы вылетели у него изо рта и упали к нему на колени, заставив меня вздрогнуть.

Джейми пробежал по проходу, который теперь здорово перекосило, и склонился над ним.

Когда я подошел к ним, Джейми поднял зубы, и я увидел, что они сделаны из крашеного дерева и держатся на крошечном, почти незаметном зажиме.

- С вами все в порядке, сай? -спросил Джейми.

Старик медленно поднялся, взял свои зубы и вставил в дыру под верхней губой.

- Я-то в порядке, но эта сучка опять сошла с рельсов. Больше никаких рейсов в Дебарию! У меня есть жена. Она -старая ведьма, и я твердо намерен ее пережить. А вы, молодые люди, лучше проверьте, как там ваши лошади. Если вам повезло, может, ни одна не сломала ногу.

Так и оказалось, но лошади нервничали и били копытами, стремясь выйти на свободу.

Мы опустили пандус и привязали их к сцепке между вагонами, где они и стояли, опустив головы и прижав уши под порывами горячего песчаного ветра с запада.

Потом мы залезли обратно в пассажирский вагон и собрали свои ганна .

Машинист, широкоплечий, кривоногий, вылез из своего покосившегося поезда со старым слугой на буксире.

Подойдя к нам, он указал на то, что мы и сами прекрасно видели.

- Вон там, по тому гребню, идет дорога на Дебарию. Видите столбы? До того женского приюта и часу пути не будет. Только даже не пытайтесь ничего просить у этих сук. Все равно не дадут.

Он понизил голос.

- Они мужиков-то ведь едят, вот что я слыхал. И это не просто для красного словца говорится. Они… едят… мужиков!

Мне было легче поверить в оболочника, чем в это, но я промолчал.

Было видно, что машинист выбит из колеи, а одна рука у него была такая же красная, как у Джейми.

Но у машиниста на руке был всего лишь ожог, который скоро пройдет. А рука Джейми осталась красной, даже когда его опустили в могилу.

Казалось, что ее обмакнули в кровь.

- Может, они начнут вас звать, обещать всякое. Может, даже титьки покажут, -они знают, что молодому парню трудно оторвать от них глаза. Не обращайте внимания! Отверните свои уши от их обещаний, а глаза - от их титек, и все. Езжайте себе к городу. На лошади это будет еще с час пути, даже меньше. Нам нужна бригада, чтобы поставить на рельсы эту рябую шлюху.