— А как же, о том и о другом. Полно.

— Потом мы сравним твою и мою и попробуем найти того, кто связывался или пытался связаться с нами обеими. Такого, кто привлечет внимание Миры. Хорошо, если ты назначишь человека, который будет снабжать нас копиями. Только не объясняй, зачем и почему.

— Назначу. Хочу увидеть послание. Это останется строго между нами, Даллас. Вдруг оно что-то мне подскажет? Если связь существует, то его содержание и стиль могут помочь.

Не исключено, подумала Ева. На обещание Надин можно положиться.

— Все, договорились. Я тебе его пришлю. Только Бруно не показывай.

— Бруно я покажу кое-что другое. Я тебе почту, ты мне послание. И смотри, Даллас, поосторожнее там!

— Постараюсь.

Она собиралась снова заняться доской, но помешали шаги. Мужские, определила она, торопливые. Ева повернулась к двери.

— Что еще? — спросила она вместо ответа на стук.

В двери появился Киунг, ответственный за связь с прессой.

— Простите, что помешал, лейтенант.

— Ничего не поделаешь.

— Да, ничего. — Высокий и привлекательный Киунг, одет в отлично скроенный светло-серый костюм. С сомнением взглянув на Евино кресло для посетителей, он привалился бедром к краю ее стола. — Майор Уитни ввел меня в курс дела.

— Продолжайте.

— Я должен находиться в контакте с доктором Мирой на случай, если у нее появится что-то с точки зрения психологии, съедобное для публики. Кроме того, я только что общался с детективом Пибоди.

Тем лучше. Она напомнила себе, что он весьма сообразителен.

— Я боялась, что меня возьмут в оборот репортеры, но пока все тихо.

— Я распорядился, чтобы все вопросы прессы передавали мне.

Она прищурилась.

— У вас есть такие полномочия?

— Представьте, что да.

— Почему вы не всегда ими пользуетесь?

— Потому что в сутках только двадцать четыре часа. Бывает, мы прибегаем к «синему шлагбауму». — Так назывался полный запрет на общение с прессой. — Но когда потерпевшая так известна прессе, как Баствик, это только подстегнуло бы ее интерес. Сейчас наша линия такова: вы с Пибоди заняты расследованием, проверяете все возможности и не можете отвлекаться на заявления и интервью. Но скоро вы выйдете к журналистам, — добавил он, чтобы Ева не слишком радовалась. — Когда у вас появится, что им сообщить. А пока у нас стоит толстенный фильтр.

— Как долго вы надеетесь продержаться?

— Если повезет, то до завтра. Кто-нибудь обязательно проболтается: коп, какой-нибудь технарь, кто-то из обслуги. — Он изящно пожал плечами. — Сами соображайте, сколько у вас времени, пока в вас не вцепится пресса. А она вцепится, и крепко!

— Мне, что ли, этого не знать?

— Что вы ей тогда заявите?

Она набрала в легкие побольше воздуха.

— Все силы и средства Управления полиции города Нью-Йорка направлены на расследование убийства мисс Баствик. В качестве следователя, ведущего ее дело, я не пожалею сил для того, чтобы найти убийцу и передать его в руки правосудия.

— Они обязательно спросят, почему убийца письменно утверждал, что убил мисс Баствик ради вас.

— Если меня не прижмут, я попробую избежать ответа. Пусть думают, что все дело в ней, а не во мне.