— С Новым годом! — Пибоди, не стесняясь влажных глаз, подала ей кофе.

— Ага. Гадость! — И, отдав кофе Рорку, она бросилась напарнице на шею.

Чтобы прийти в себя, ей потребовалось время. Голова продолжала немного кружиться.

— Ты что-нибудь ела со времени завтрака? — спросил Рорк Еву, упавшую в свое кресло в кабинете.

— Нет, наверное.

Он со вздохом достал коммуникатор.

— Что ты делаешь?

— Заказываю пиццу — для твоего отдела, а также для взрывного. Не смей меня отговаривать! Я сам никак не отойду. Больше пяти минут я не мог справиться с этой паршивой дверью — и это после того, как с ней повозился сам Фини! И это когда там, за дверью, мою жену чуть не разнесло на куски!

Ей знаком этот страх, опустошающий душу ужас. Раз-другой ей доводилось испытать это чувство из-за него. Сейчас же в ее силах одно: помочь ему успокоиться.

— Я бы этого не допустила.

— Как?

— А вот так. Я бы не допустила, чтобы моими последними словами тебе остались сладенькие «До скорого, милый».

Он рассмеялся, а она откинулась в кресле и на одно блаженное мгновение закрыла глаза, чтобы услышать, как он заказывает двадцать пять (вот кошмар!) больших порций пиццы разных сортов.

Раздался стук каблучков, и она открыла глаза, ожидая Миру.

— Простите за вторжение.

— Моя смена еще не кончилась, — напомнила ей Ева.

— Чаю? — предложил Рорк, вставая.

— Господи, это то, что надо! Спасибо. Я сама, сидите.

— Мне приятно вам помочь. После этого я, пожалуй, уйду, чтобы вы поговорили наедине. У меня остались недоделанные дела. Я несколько внезапно сбежал с деловой встречи.

Он подал Мире чай, улыбнулся, нагнулся, чмокнул Еву в макушку и ненадолго замер.

— Советую поесть пиццу, прежде чем спешить к заключенной.

— Да, поесть мне не мешает.

Ева дождалась, пока Мира усядется в пыточное кресло.

— Ты скажешь, что она психованная, — это не новость! Еще ты скажешь, что она будет косить под душевнобольную. Но я не позволю, чтобы она провела всю свою психованную жизнь в клетке далеко в космосе.

— Ее пожизненно запрут в психиатрическую лечебницу.

— Сначала я с ней разберусь. Она угрожала моим людям. Она могла всех их убить. Взрыв пережил бы один Рейнеке, но и он лишился бы от этого рассудка.

Она ненадолго замолчала, прижала пальцы к глазам, чтобы унять вызванное шоком жжение.

— Все они были для нее пустым местом! Притом что она успела со всеми ними поработать при расследовании разных преступлений. Плевала она на них! А почему? Потому, что сдвинулась из-за меня?

Мира встала и поставила чай на столик перед Евой.

— Выпей это. — Не удержавшись, она погладила Еву по голове. — Ради меня.

— Я не… Хорошо. — И Ева осушила чашечку одним глотком. Как ни странно, ей сразу полегчало.

— Не только, — заговорила Мира. — Это не просто сдвиг. Она превратила тебя в своего идола, идеализировала тебя, это, конечно, болезнь. Потом ей захотелось тебя демонизировать, но это оказалось для нее неприемлемо. Уйдут годы на то, чтобы понять, как в ее сознании проросли такие семена.

— Гибель матери и сестры?

— Да. Я познакомилась с кое-какими данными о ней, пока ты контролировала ситуацию и сдерживала ее, проявляя смекалку, ум и невероятную отвагу.